Василий Химик - Старость: Энциклопедия позднего времени

должности, лекционные курсы, публикации и прочее. Я даже стал уставать от всего этого благолепия, плодов зрелости, как вдруг оказался в Южной Корее, в столичном Университете Sungkyunkwan в должности приглашенного профессора.

В Корее всё было иначе, чем в моем Петербургском государственном университете: умеренная, вполне разумная учебная нагрузка преподавателя, несравнимо бóльшая зарплата, собственный просторный кабинет (чего в России у меня не было никогда, даже как у заведующего кафедрой) и масса свободного времени. Занятия, кажется, простые — обучение практическому русскому языку как иностранному, что обычно делают рядовые преподаватели, но корейским университетам подавай профессоров. Впрочем, эта учебная простота кажущаяся: такая работа требует специальных знаний, умений, методического опыта и даже определенных психологических навыков. Все это у меня было, но с годами порастратилось, подзабылось, и я вдруг снова почувствовал себя в начале пути, молодым наставником. Я приходил в аудиторию, увлекался и… забывал о своем реальном возрасте. Этому активно способствовали и мои студенты, особенно студентки — необыкновенно веселые, смешливые, кокетливые. Мы с женой (Ирина, как и всегда, была на этой нашей «ярмарке» вместе со мной) ласково называли

наших студенток «курочками»: забавные, подвижные, звонкие — именно такими я и запомнил юных кореянок. И вот я готовился к встречам со своими «курочками» (были в аудитории и «петушки», конечно, но их было меньше, и они не делали погоды), готовился тщательно, как молодой преподаватель, старался делать свои занятия эффективными, увлекательными, то есть как будто бы снова «отправился на ярмарку». Лекции, семинары, собрания, заседания — всё осталось где-то далеко, в Петербурге. Ну чем не ярмарка, и я на ней — знатный купец-продавец?!

Как и должно быть на ярмарке, всё в Корее, в корейском университете было для меня интересно, ярко, необычно, а порою и странно. Как, например, некоторые особенности речевого поведения корейцев. Так, студенты любили спрашивать меня: «Сколько вам лет»? Вопрос в подобных условиях не вполне корректный для русской речевой среды, да и вообще для западной. Я подумал было, что они таким образом реагируют на моё открытое, свободное поведение в работе с ними. Но оказалось, так молодые люди в Корее выражают уважение к человеку старшего возраста, спрашивают, чтобы услышать ожидаемый ответ и выразить восхищение: чем старше учитель, тем больше восхищения, то есть это своеобразный комплимент с учетом традиционно почтительного отношения корейцев к возрасту и общественному положению человека. Но я-то чувствовал себя молодым, а вопрос звучал для меня как напоминание «о ярмарке», которую скоро придется покидать. Как реагировать? И я, ломая местные стереотипы, с самым серьезным видом отвечал: «Девяносто!», «Сто!». Мои «курочки» на мгновение замирали, но быстро ориентировались в ситуации, легко принимали шутку, хохотали, и мы расходились, довольные друг другом.

Но корейский смех, как оказалось, несколько отличается от того, который мы обычно слышим и воспринимаем в европейской среде. Студенты довольно быстро привыкли ко мне, и я, казалось мне, привык к ним тоже. Но вот однажды, после выходных, вхожу в аудиторию, и меня встречают громовым хохотом. Несмотря на мой уже немалый педагогический опыт и самообладание, я внутренне оцепенел. Первая мысль: «Неужели не застегнул брюки?!» (такое случается иногда, особенно у стареющих мужчин). Незаметно опустил глаза — нет, одежда в порядке, всё остальное, кажется, тоже. Занятие началось, все сосредоточились, и я успокоился. А на другой день рассказал о «событии» доброй нашей приятельнице Татьяне — специалисту по корейской истории и языку. Оказывается, громкий общий смех был выражением радости встречи, своеобразным дружеским приветствием! Вот так-то.

А спустя несколько дней я споткнулся уже о другой смех: встречаю на улице своего студента, которого давно не видел на занятиях. Спрашиваю, почему не приходил и слышу: «У меня дедушка умер». Сказал --">