Алексей Владимирович Шарычев - Огонь дракона

снискал

Себе, — срезал одним ударом

Туловища у врагов.

Легендарным самураем

Стал крестьянин; в сонм богов

Перешёл он после смерти.

Силу получил усердием.

Весенний экспресс

За окнами вагона талый снег

Белеет островками на полях,

А голый лес чернеет вдалеке,-

Весь горизонт сплошная полоса.

Мы едем в скором поезде к весне,

Приветливо встречает нас она

Сияньем солнца в вольной синеве

И ароматом свежести в ветрах.

Мелькают полустанки, как во сне

Видения, — посёлки, города;

Они все есть, но их как будто нет,

Скрываются, уходят в никуда…

И точно так же, вереница лет

Проносится за жизненным окном,

И остаётся только тонкий след

На памяти — спасительный перрон.

А кто же знает, может быть, те дни

Остались где-то там на полустанках?

Нам надо развернуться к ним

И ехать в направлении обратном,

И встретим тех, кто был живым.

Но поезд наш идёт в один конец;

Все станции растают, словно дым,

И стук колёс — биение сердец

Замолкнет… Время-машинист

Неумолимо мчит экспресс весенний;

Надрывно раздаётся свист,

Гудки, идущих в бездну поколений.

И монотонно-длинная дорога

Опять покажется потомкам новой.

Мы не уедем из родного дома,

Мы снова будем в этих же вагонах.

Встреча с Драконом

Я, как младенец, верю в чудеса,

И, словно старец, им не удивляюсь.

В огромном море волшебства

Я каждый день купаюсь.

Волна в пучине естества

Одна, а тьма вещей — обман.

Мир-океан, как капля стал,

Когда в воде я Дао увидал.

Ты спрашивал меня, кто высший?

Низшие и высшие — одно,

Нет различия, есть те, кто дышат;

Дао им придало много форм,

Но они едины в этом мире;

Сущее присутствует во всём.

В дереве и в птице, даже в глине

Дао обретает дом.

Ты спросил, что будет после смерти?

Но ответь мне, что такое жизнь?

Оглянись. На этой круглой тверди

Видна твоя заоблачная высь,-

Она в лесах, в горах, и в ветре,

И в самом тебе. Мы — дети

Вечности; мы, вместе с Дао,

Не возникая и не умирая,

Всегда во всём существовали.

Конфуций, с Лао-Цзы поговорив,

К ученикам своим вернулся,

И молвил им: "Я до сих пор не жил,

А спал; и лишь сейчас проснулся.

И этот день запомню навсегда,

Сегодня я Дракона увидал…"

Дед Мороз

По глубоким сугробам идёт дед Мороз

И суровую песню надрывно поёт:

"Ох, как много хороших подарков принёс

Я всем тем, кто застыл, словно лёд!

Они хладны, как снег, в жилах кровь не течёт,

И глаза их стеклянные света не видят;

Скоро белой пургой их тела заметёт,

Я покой ледяной подарил им!

Ну а те, кто не спят, те без рук и без ног,-

Многих я наградил в эту зиму!

Для меня этот мир, как огромный сугроб,

Ох-хо-хо! Всех живых в него кину!

Ждут детишки меня возле ёлок в домах,

Но я вовсе не Оле-Лукойе!

Ох, изведали б детки колючий мой нрав,

Я б такую им школу устроил!

Здесь на севере диком, в холодных ветрах

Дух мой лютый скитается вольно;

Я Мороз, а не дедушка в красных штанах!

Ух, как людям я сделаю больно!"

Отмороженный дед по сугробам глубоким

Добирался в жилище своё;

Там, в избе ледяной жил он не одиноко,

(Было в сердце жестоком тепло,

Когда внучка Снегурочка рядом смеялась,-

Вместе с дедом она прописалась).

Вошёл в дом Мороз, сел на лавку, снял шапку,

И такие слова произнёс:

"Ух, устал! Целый воз притащил я подарков

Мертвецам; всех пургою занёс!

Ты, Снегурка моя, что-то невесела…

Расскажи, что случилось с тобою?"

— Долго плакала я, в синих льдинках глаза

Оттого, что мой дед только горе

Всем живым приносил. Ты бы повеселил

Хоть раз в год детвору в каждом доме.

Далеко-далеко, где-то там за бугром

Санта-Клаус и Оле-Лукойе

Не морозят, а греют теплом и добром,

И подарки приносят к застолью.

"Это что же такое?! И ты к новой моде

Деда родного склоняешь!

Не люблю я живое! Мы царили в природе,

А теперь для живых, понимаешь,

Спину гнуть под мешками велят!

Не подходит такой вариант!"

— Дедушка милый, один только день,

Раз в году, будь поласковей к людям!

А не то стану плакать всегда, мне не лень,-

Горы льдинок у нас в доме будут!

И заплакала внучка, навзрыд зарыдала,

А Мороз --">