Луи Анри Буссенар - Смерть слона

Между тем негры несли нас по бездорожью — через леса, равнины, ручьи, холмы, болота — в гамаках с легкими навесами из листвы. Без ложного стыда скажу: это было поистине восхитительно.

В течение трех недель мы следовали вдоль прекрасной реки Рокель, пересекающей эту английскую колонию с востока на запад. Вот уже три дня, как мы находились в огромном лесу, где на полянах паслись громадные буйволы с длинными-предлинными рогами; при нашем появлении они издавали хриплый рев.

Но все животные, даже самые свирепые, обращались в бегство при виде человека, а испуганные буйволы пускались наутек, выражая ревом свое недовольство.

Мне очень хотелось испытать на них мощь восьмикалиберного карабина, который мне одолжил Мак-Дугал.

Но капитан охладил мою прыть:

— Терпение, мой друг, и главное — не поднимайте шума!.. Сейчас мы идем по следу самых чутких, самых осторожных и самых быстрых животных, и бесполезный выстрел может заставить их умчаться миль^[8] на пятьдесят.

— Что вы имеете в виду? Что за дичь мы преследуем?

— Заказанного вами слона, дорогой друг. Мамуто, начальник сопровождающих меня негров, сообщил сегодня утром, что они обнаружили совершенно свежие следы слонов, и завтра мы, несомненно, увидим этих животных в натуре.

— Значит, поблизости бродят слоны?

— Пять слонов, здесь, совсем рядом, совсем недалеко от нас!

Казалось, я вижу сон, и я вдруг с величайшим сочувствием подумал о своих собратьях-охотниках, что топают в гетрах по пыльным полям провинции Бос и доводят себя до изнеможения, преследуя какую-нибудь забившуюся в траву перепелку, покалеченного птенца куропатки или обезумевшего от ужаса зайца.

Я хотел бы пригласить их на свою следующую охоту, потому что я не эгоист и мне было бы приятно дать им возможность вдохнуть хоть несколько глотков воздуха, насыщенного пьянящим запахом безграничной свободы.

В то время как мы, откупорив почтенную бутылку, запивали настоящим бордо отличный консервированный амьенский паштет, начальник отряда носильщиков отправился на разведку и через час вернулся.

Благодаря своему испытанному чутью экваториального браконьера он в конце концов обнаружил в глубине леса тропу, проложенную слонами, по которой они проходили дважды в день. Эта тропа, окаймленная с обеих сторон подлеском из колючих акаций, связывает обширную равнину, на которой растет мягкая и вкусная трава, с небольшим озером, куда слоны ходят на водопой и где в жаркое время дня купаются, перекатываясь с боку на бок.

На пустынной в то время тропе надо было найти два места для устройства засад: одно — для моего спутника, другое — для меня.

Капитан скрылся в засаде у подножия высокой горы Банксиа-Паркии, заросшей от основания до вершины каучуковыми лианами, образующими непроницаемую завесу. Я же устроился в ста метрах от него, среди огромных корней баньяна, и мы приготовили ружья к бою.

Чтобы не мешать нам и не насторожить преждевременно слонов, носильщики остались в пятистах метрах позади; предварительно их начальник натер нашу обувь и одежду пахучей травой, чтобы отбить исходящие от нас запахи, которые он довольно неудачно сравнивал с запахом свежей рыбы.

Считая меня недостаточно укрытым, он, кроме того, прикрепил к моему шлему пучок аррониковой травы, а в щель в коре баньяна воткнул и закрепил колючкой длинный банановый лист, который повис передо мной, как кусок зеленой муаровой ткани, после чего тихо удалился.

Проделав в листе дырочку и глядя сквозь нее на тропу, я стал ждать.

Терпеливо снося яростные атаки москитов, так кусавших, коловших и буравивших мои руки, шею, лицо, словно капельки огня попадали под кожу, я долгие минуты сидел в укрытии неподвижно, обливаясь потом и буквально задыхаясь. Вскоре я почувствовал себя совсем разбитым, но не смел даже пошевелиться.

…Наконец я различаю глухой шум слева. Чувствую, приближается что-то неопределенное, тяжелое, пыхтящее, как паровоз.

Шум нарастает, но очень медленно, и сопровождается треском ломаемых деревьев.

Вдруг я вижу пять серовато-коричневых гигантов, неуклюже, вперевалку двигающихся гуськом.

Слоны!..

Призна́юсь чистосердечно: сердце мое забилось так сильно, что, казалось, готово было выскочить из груди.

А как же иначе?

Стадо уже в семидесяти метрах!

Во главе его идет самец с шестифутовыми бивнями.

Время от времени он останавливается, срывает хоботом ягоды, --">