Борис Тимофеевич Воробьев , Евгений Николаевич Кондратьев - Убу

человек. — Ай, на меня смотрит! — крикнул он.

Рядом с лицом матроса появилось еще несколько физиономий. Матрос показывал пальцем на Убу и не мог вымолвить ни слова.

Больше Убу не встречался с тем судном, но и много лет спустя человек любил рассказывать, как видел кита и как тот глядел на него своим осмысленным лошадиным глазом, словно желая что-то сказать, выспросить… Убу тоже с полчаса помнил взгляд и голос человека, но потом забыл надолго.

Киты прекрасно слышат. Даже то, что недоступно человеческому уху. И главное развлечение малышу доставляли, конечно, не глаза, а уши. В море есть все для того, чтобы любознательному китенку быть счастливым. Море цветет радугой, струйками, водопадами звуков. От одного дружного, как будто даже веселого щебета испуганных летающих рыбок можно радостно сойти с ума и, подражая им, начать выпрыгивать из воды! Море щебечет, лает, воркует, визжит, щелкает, барабанит и хрюкает. Оно мелодично поет и безутешно плачет. Рыба морской петух кудахчет, а сциены, играя на своем плавательном пузыре, каркают, как вороны. Куда кинуться? Кругом столько заманчивого, волнующего! Все вокруг невиданное и неслышанное…

И Убу отплывает от матери на сто-двести метров.

Это для него путешествие за тридевять морей.

Однажды его ухо уловило идущий из-за горизонта нестройный гомон китового табуна. Тоньше и звонче других прорезался в этом шуме голос маленького китенка. Убу с трудом узнал голос своего сверстника. Этот голос оборвался на такой задавленной ноте, что Убу вместо любопытства охватило темное предчувствие, с силой толкнувшее его к матери, под ее защиту. Мать уже проснулась. Она была напугана отсутствием Убу, сигналами китов, и там, где проносилось ее мощное тело, вода клокотала и кружилась бешеными завитками. Убу кинулся к китихе, прижался к ее спасительному животу.

Мать еще долго делала большие бессмысленные круги, держа сына плавниками. Потом она стала успокаиваться и попробовала накормить малыша. От пережитого волнения молоко не било из железы струей, а вытекало по каплям. Убу сердито бодался, капризничал и только через четверть часа смог утолить свой голод.

Китиха сама не знала, чего испугалась. Врагов у горбачей мало, нападения редки, а память у китов слабая. Киты стали собираться вместе. Подплывали новые и новые. Встреча с китами-горбачами, поднявшими переполох, ничего не дала. Эти киты, встретившись с товарищами, издавали дыхалами звуки, которые говорили о возбуждении, но не могли заменить рассказа. У некоторых горбачей были поранены и сочились кровью плавники, у кого-то была прокушена губа. Видны были следы острых больших зубов.

Одна китиха вернулась без своего детеныша.

Куда исчез ее сын — этого Убу так и не узнал. Вскоре он забыл о предсмертном крике своего однолетка. Забыла о своем страхе за сына и беспечная мать Убу. Китенок продолжал шалить.

2

В ту пору горбачи подошли к Западной Африке, и молодой кит впервые услышал шум берегового прибоя. Африканский песчаный берег был пустынен и накален. Изредка показывались антилопы. Какие-то черные птицы, похожие на чаек, пролетали над головами китов. Поднимался шквальный ветер — казалось, что побережье сотрясается ревом неведомого зверя. Приходил штиль — зверь исчезал. Тогда киты начинали поиски пищи в прибрежной зоне. Убу, плывя рядом с матерью, прислушивался, как вода с шорохом гладит песчаный пляж, — и китенка тяготило смутное желание, чтоб у него выросли, как у антилоп, ноги и можно было побежать по суше. Откуда это бралось в нем? Может быть, просыпалась память далеких-далеких сухопутных предков? Или просто китенку мало было одного океане?

Пока мать занималась поглощением рыбешек, Убу все пытался подплыть к самому урезу воды, но всякий раз отступал, как только его плавники вспахивали дно, а под брюхом, царапая, начинали перекатываться камешки. Делалось неприятно, и Убу недовольно отфыркивался.

Но он был неугомонен, этот Убу!

Какой-то день выдался особенно усыпляющим, знойным, почти беззвучным: даже вечная симфония океанских глубин как будто подчинилась тягучей тишине надводного мира: медленней шевелились плавники рыб, реже щелкали клешнями поселившиеся в кораллах креветки, сонные акулы лениво преследовали свой обед, а тем, кто попадал все-таки в их пасть, казалось, лень было лишний раз пискнуть.

Киты спали. Убу еще раз попытался добраться до пляжа, но не преуспел и замер в полной --">