Евгений Клеоникович Марысаев - Повесть о белой медведице

Повесть о белой медведице

I

Теперь главным хищником в Арктике стал человек…

Ричард Перри, английский писатель

«Дух предков, экзотика… Да нынче эти понятия цента не стоят. Вот кретин! – зябко кутаясь в кухлянку и едва удерживаясь на нарте, ругал себя последними словами Роберт Грей. – А мог бы, как в прошлом году, вместо этого дурацкого вояжа так славно понежиться на средиземноморском побережье… Будь проклята та вечеринка и та пьяная компания!»

На той проклятой вечеринке Роберт Грей, преуспевающий сорокалетний бизнесмен из штата Род-Айленд, хватив лишнего, поклялся своим друзьям, что к зиме его квартиру будет украшать вторая шкура белого медведя. В нем, Роберте, видите ли, не изжит дух и зов деда, пионера освоения канадской Арктики в начале столетия. Вытертая шкура белого медведя, добытая дедом, до сих пор лежит на паркете гостиной Роберта Грея.

Едва ли бы он отправился в столь дальнюю дорогу ради той хмельной клятвы, данной друзьям: в Канаде его ждали служебные дела; всадить пулю зверю из дедовского винчестера (непременно из винчестера деда!) Роберт Грей намеревался как бы мимоходом, по пути.

Натягивая постромки, собаки сгрудились в кучу; обернувшись, американец увидел, что эскимос работает остолом – тормозом нарты.

Упряжка остановилась; умаявшиеся псы улеглись в снегу.

– Что остановились?

– Полозья, однако, мазать надо, шипко скрипят, – ответил одетый с ног до головы в меховое эскимос; скуластое лицо его с глазами-щелками, вдоль и поперек пропаханное давнишней оспой, было озабоченно.

Роберт Грей спрыгнул на снег, хотел было сделать короткую пробежку, чтобы немного согреться, но собаки тотчас со злобным лаем устремились за ним. Когда ездовые псы в упряжке, в них вселяется сам сатана: все движущееся они стремятся нагнать и разорвать в клочья.

Свистящий удар эскимосского хлыста остановил собак, и американец увернулся от беспощадных клыков. Отбросив хлыст, эскимос перевернул нарту вместе с увязанными на ней вещами, извлек из-под кухлянки полиэтиленовую флягу с водой и кусок медвежьей шкуры. Обильно смачивая шкуру, он принялся водить ею по полозьям. Мороз мгновенно превращал воду в лед, а обледеневшие полозья легче скользят по снегу.

Роберт Грей тоже залез под кухлянку и достал из кармана куртки пузырек с одеколоном. Тщательно протер им лицо, особенно ноздри и губы, разбрызгал на мех, соприкасающийся со щеками. У этих «неандертальцев» поголовный туберкулез, для полной экзотики еще не хватает ему наглотаться палочек Коха. А раньше, говорят, эскимосы не знали, что такое чахотка и другие серьезные недуги.

Роберт Грей ухмыльнулся. Он вспомнил рассказ хозяина кабачка здесь, в глухом селении Арктики. На каком-то дурацком сборище, посвященном жизни коренного населения Америки, подкупленный эскимосский вождь изрек с трибуны: белый человек принес им, туземцам, цивилизацию. Верно, если под цивилизацией понимать туберкулез и алкоголизм. Роберт Грей с тоскою огляделся вокруг. Коротенький, с птичий нос, арктический денек поздней осени, едва проклюнувшись на востоке, быстро таял. Куда ни глянь – торосы, беспорядочное нагромождение пакового, многолетнего льда. Подсвеченные солнцем льдины горели и оранжевым, и зеленым, и синим, и желтым чистым пламенем, и казалось, что это кто-то огромный, сказочно щедрый раскидал в белом безмолвии самородные камни.

Но американца мало трогали волшебные виды. Он хотел добыть белого медведя и шел к заветной цели с завидной настойчивостью, большим терпением.

Раньше было просто: приезжай на Аляску, гони доллары, нанимай легкий самолет с пилотом и бей медведя с воздуха. Безопасно и удобно, хотя и недешево. В 1972 году Общество охраны животных – черт бы его подрал! – добилось от правительства запрета на охоту с применением самолетов. В Канаде бить медведя белому человеку вообще воспрещалось. Лицензии на отстрел выдавались только туземцам. Туземец имел право продать лицензию охотнику-спортсмену, и этим не замедлил --">