Джек Лондон , Эрнест Сетон-Томпсон , Чарльз Робертс , Альфред Эдмунд Брэм , Ллойд Вилис , Джепстер Огл , Леон Фрапье , Гордон Кассерли - Собаки

Израненный зверь несся по раскаленной земле. Но избавиться от своих неутомимых преследователей ему не удавалось. Кутта без труда бежал на одной линии с ним. Другие собаки выскакивали со всех сторон, то и дело кусая и раздирая его гладкие бока своими острыми зубами и оставляя на них кровавые следы; только Кутта ни разу не вмешивался в битву и не уменьшал расстояния между собой и своей добычей. Его время еще не пришло.

То замедляя шаг, то несясь во всю прыть, Баф уходил от своих преследователей под жаркими лучами послеполуденного солнца. Его помутневший взгляд встретил извилистую линию высоких деревьев, и он направился туда, потому что знал, что там была река. Может быть, там его ожидало спасение; может быть, в лесной чаще он сумеет укрыться от своих преследователей.

Достигнув реки, он пошел прямо по воде, ступая между камнями, едва покрытыми водой. Собаки следовали за ним по пятам.

На минуту он остановился, с наслаждением опустил в свежую воду свою разгоряченную морду и жадно проглотил несколько глотков воды, потом выбрался на высокий камень и оглянулся кругом.

Заходящее солнце освещало его рыже-черную шерсть, его огромную морду с белыми щеками, огромные лапы и могучее тело, которое могло бы послужить отличным образцом силы.

Кругом него расположились группами собаки: одни пили, другие лежали, высунув языки на мокрых камнях, не сводя с него пристальных взглядов, которые наводили на него ужас.

Он ушел с камня и погрузился в глубокую воду. Но его преследователи, не отставая, плыли за ним. И когда, освеженный, он вышел на берег, они были все с ним спереди, сзади, с боков.

Он помчался бешеным галопом. Погоня продолжалась среди вечерних теней. Баф начал утомляться и попытался остановиться, но враги настигали его, и он снова напрягал свои силы. В гору, с горы, на дно оврагов, по черным каменистым осыпям — дичь впереди, охотники по пятам за нею.

V. Бесславная смерть Бафа

Взошла луна и осветила путь дикой охоты. Наконец, измученный усталостью и желанием спать, Баф остановился у подножья каменистого утеса и прижался спиной к скале.

Собаки разлеглись кругом него.

Он пытался отдохнуть, но засыпать не смел.

Как только он закрывал глаза, кто-либо из его тщедушных врагов ухитрялся укусить его. Он уже отомстил двоим — ударом лапы вышиб у них дух.

Свора могла спать, а он не смел. На рассвете он поднялся и все собаки — с ним. Он бежал напрямик, не разбирая дороги, а солнце поднималось и ослепляло его. В самую жаркую пору дня, измученный жаждой, он попал на зловещий след лесного пожара, где пни поднимались из черной земли. Земля на несколько дюймов была превращена в пепел, который поднимался от ветра и наполнял ноздри и рот, забирался в горло, легкие.

Это был конец. Баф изнемогал. Кашляя и задыхаясь он остановился, закачался и чуть не упал, обессиленный.

Шустрая молодая собачонка сейчас же подскочила к нему и острыми, как бритва, зубами вонзилась в его шкуру. Другая вслед за ней впилась в левую ногу и прокусила мускул глубоко, до кости. Желтый хищник захромал.

Тогда Кутта решил, что время его пришло. Забежав вперед, он вцепился тигру в морду, как бульдог, оттягивая морду вниз и делая его бессильным. В то же мгновение вся стая набросилась на тигра, впиваясь своими острыми зубами в могучие лапы, в отдувающиеся бока, в громадные плечи, пытаясь добраться до горла сквозь густую, пушистую шерсть. Одна из них залезла под него и нанесла ему смертельную рану, прокусив насквозь живот.

Баф подался вперед и упал на землю. Стая рычащих собак покрыла его. В агонии он поднял голову, пытаясь сбросить с себя Кутту. Но стойкое животное не выпускало своей добычи. Голова опять упала на землю, черно-желтая морда стала еще ужаснее от изобразившейся на ней предсмертной муки.

Свежая свора собак набросилась на него; это были отставшие и среди них Джунгли. Он метил в голову тигра, но на бегу он заметил незащищенную часть шеи Кутты, который все еще сжимал своими челюстями морду тигра.

В пылу этого смертного боя старая ненависть вспыхнула вновь.

Джунгли видел возможность дать выход своей личной злобе; изменив направление, он бросился на своего врага. Он уже чувствовал во рту невыразимо приятный вкус теплой крови.

Но в эту минуту умирающий тигр снова поднял голову, так что зубы предателя впились не в горло, а в плечо вожака. И с последним усилием, исходя кровью из сотни ран, Баф судорожно ударил --">