Владимир Афанасьевич Обручев - В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя)

большая поленница дров, — свидетельство запасливости хозяина.

Слева в глинобитном скромном домике, очевидно, помещалась кухня и жильё прислуги, а из будки возле него выскочила и залаяла большая собака, гремя короткой цепью. Подальше у той же стены виден был навес с яслями и конюшня. Лай собаки вызвал хозяина, появившегося в дверях домика.

— Здравствуйте, Фома Капитонович! — приветствовал его Соков, протягивая руку.

Кукушкин был среднего роста, худощавый и немного сутулый. Лицо бронзового цвета имело монгольский облик: узкие и чуть косые глаза, плоский нос, выдающиеся скулы, тонкие седые усы и жиденькая бородка. На голове китайская чёрная шапочка с красной шишкой, на плечах — поношенный халат китайского фасона из синей дабы и на ногах войлочные туфли на толстой подошве. Встретив Кукушкина на улице, я бы, несомненно, принял его за старого китайца.

Консул представил меня, и мы вошли в комнату, расположенную справа от небольшой полутёмной прихожей. Это был кабинет хозяина. Простой письменный стол, покрытый зелёной клеёнкой, пузырёк с чернилами, несколько листов бумаги. Справа — кучка книг квадратного формата в странных переплётах из дощечек, скреплённых жёлтыми лентами — тибетских рукописных, как я узнал позже. Слева большая бронзовая статуэтка какого-то буддийского божка с круглым улыбающимся лицом и цветком в поднятой руке. Возле стола несколько тяжёлых китайских кресел, в которые мы и уселись. У задней стены небольшой кан, т. е. китайская тёплая лежанка, но из цветных кафельных плиток и неширокая, на двух человек, покрытая хотанским ковриком с геометрическим узором. На кане — китайский ватный валик вместо подушки. На стене над каном висели две длинные китайские картины из сильно потемневшей шёлковой материи с вышитыми на ней пейзажами, домами и людьми. Справа от кана — большая этажерка с книгами в переплётах и без них. На окнах белые кисейные занавески и горшки с какими-то странными, незнакомыми мне цветами.

Я успел рассмотреть всю обстановку комнаты, пока Соков рассказывал Кукушкину, кто я такой и с какой целью приехал в Чугучак.

— Вот бы вам, Фома Капитонович, вспомнить старые годы проводить русскую экспедицию по Джунгарии. Наконец-то обратили внимание на то, что мы совсем не знаем эту пограничную область, — сказал Соков. — Вы ведь изъездили её вдоль и поперёк и могли бы оказать большую помощь.

Кукушкин вздохнул и покачал головой. — Поздно, Сергей Васильевич! Лет пять назад я бы поехал с большим удовольствием. Но одолел ревматизм. Сказались старые похождения. Вспомните, как долго я хворал зимой, не мог даже поздравить вас с светлым праздником.

— Знаю, знаю, — ответил консул. — Но я думал, что вы поправились к лету и сможете поехать. Не так ведь далеко, — в соседние горы.

— Я на коня-то уже не взберусь, Сергей Васильевич! Даже на заимку, совсем близко от города, в тарантасике езжу. В горы в нём не поедешь. И спать могу только на тёплом кане, в палатке не усну, всю ночь буду охать и стонать! Где уж мне ездить, наездился!

— Очень жаль, Фома Капитонович! Теперь бы ваши знания здешних гор очень пригодились. А ваш компаньон Лобсын не вернулся ли из Урги? Он ведь тоже знаток нашего края.

— Нет, ещё не вернулся. Зимой с паломниками прислал мне письмо. Ещё на год решил остаться в Урге, — он для нашего консула тибетские книги переводит.

— А кого вы могли бы указать профессору из здешних бывалых людей в качестве проводника и переводчика?

Кукушкин задумался. — А вот, татарин Мусин подойдёт. Он по нашим горам много ездил, подряды у русско-китайской компании брал, уголь, лес, муку возил на их рудники.

— А как он насчёт языков?

— По-киргизски хорошо объясняется, монгольского, правда, не знает. Но в наших горах больше киргизы живут.

— Я уже послал его к профессору помочь в покупке лошадей. А вы не сможете ли профессору указать, что знаете про здешние богатства, про золото, уголь, асфальт, про древний город. Он этим очень интересуется.

— С удовольствием, всё, что смогу. Вечерком зайдите ко мне, господин учёный, я приготовлю записку и покажу вам свою рукописную карту. А Мусин знает дороги ко всем этим местам.

Соков поговорил ещё с Кукушкиным насчёт его заимки и сада, затем мы простились и вернулись в консульство. Вечером я посетил ещё раз кладоискателя, получил список известных ему месторождений золота, угля и асфальта и даже с их оценкой, довольно --">