Олег Бундур - Царское море

Лишняя красота То небольшое волнение, что мы испытали в Баренцевом море, оставило о себе замечательный след.

Поскольку шли мы с хорошей скоростью, большие волны, разбиваясь о нос ледокола на тысячи брызг, орошали всё, что было на носу корабля, да и вдоль бортов разлетались и замерзали, примерзали там и туда, куда попадали.

К утру волнение стало утихать — мы подходили к границе ледовых полей, уже льдины попадались.

Это мне с детства известно: бабушка, когда несла воду на коромысле, в вёдра бросала по листу подсолнуха или по две дощечки, сбитые крест-накрест, и вода не выплёскивалась. Так и тут: льдины успокаивали море, оно словно засыпало, само себя убаюкивало остатками того, ночного волнения.

Я вышел на палубу, пошёл на нос ледокола. Всё сверкало и белело в лучах утреннего солнца! Все металлические части корабля, все механизмы, сооружения были покрыты десятисантиметровым слоем белого льда. Ничего нельзя было узнать, только догадаться.

Мачта с вертушкой локатора наверху превратилась в сказочный ледяной терем. Не там ли живёт отрада, в высоком терему? Клюзы — отверстия в борту — в затянутые льдом круглые оконца, кнехты — столбики для крепления канатов — в маленьких, размером с осликов, двугорбых верблюдов, краны с поднятыми стрелами по обоим бортам — стали застывшими жирафами. Даже маленькие рожки на головах торчали. Красота неописуемая.

На носу появилась команда матросов с деревянными колотушками, лопатами, шлангами с горячей водой и принялись дружно уничтожать эту красоту: где нельзя было стучать — лёд смывали горячей водой, в остальных местах били по льду колотушками, скребками, сверкающие на солнце осколки разлетались по палубе. Их сгребали лопатами и бросали за борт. Прощай, красота!

Жаль было эту ледовую сказку. Но эта красота на много тонн утяжелила корабль и мешала движению и её просто необходимо было убрать, да и в целях безопасности передвижения по палубе.

Потом были разные зимние сказки и снегом рассказанные, и инеем разукрашенные, но ледовая сказка запомнилась самой красивой. Хорошо, что я рано встаю и в тот день тоже, и успел до матросов выйти на палубу и всё сфотографировать.

А иначе бы вы мне не поверили, сказали:

— Мало ли чего можно нафантазировать в Арктике!

Сияние

Уже третий вечер подряд над нами раскатывалось северное сияние. И сегодня: только штурман включил прожектора, тут же, как будто дежурный по Арктике нажал кнопку включения северного сияния!

Зеленовато-голубое свечение развернулось во все стороны от горизонта до горизонта, оно поднималось ширмой с неровными, но плавными краями, то приближаясь, то удаляясь, то ярче, то темнее, то сужалось, то растягивалось, как будто лихой гармонист во всю ширину рук через колено перегибал цветные меха гармошки.

За стёклами иллюминаторов чернела вода. Уже включили прожектора и в их свете на темной воде появлялись льдины и льдинки. Мы приближались к границе ледовых полей.

По чистой воде ход ледокола был неслышен, неощутим, лишь лёгкое дрожание палубы под ногами, да проплывающие льдины говорили о том, что мы движемся.

Сияние продолжало играть, словно соперничало со светом прожекторов. Понимая, что проигрывает в яркости, изо всех сил стремилось проявиться в разнообразии, в переливах.

От него трудно было оторваться, но моряки не могли бесконечно любоваться им. Старпом и штурман всё чаще смотрели на экран радара, где всё плотнее отражались скопления льдин. «Всё, — сказал штурман, — халява закончилась. Начинается работа!» И это предстоящее напряжение работы ледокола во льдах уже чувствовалось на мостике.

Только я, разинув варежку, вертел во все стороны головой, пытаясь полностью охватить взглядом эту арктическую красоту. Где ещё такое увидишь!

Машинное отделение

Пока ждали теплоход «Юрий Аршеневский» в Баренцевом море на границе ледовых полей, я думал, что морякам будет какая-то передышка. Я то там похожу, то тут посмотрю, в машинное отделение спустился… Оказывается, никакой передышки. Механики делают профилактические работы, специалист по вибрации проводит замеры в электродвигателях.

Хотя ядерный реактор работает на 10–15 % своей мощности, шум здесь такой, что пришлось надеть беруши — наушники специальные — «берегите уши!». Сам реактор работает беззвучно, даже страшно смотреть на него: ни звука не издаёт, а горы с места своротить --">