Генрих Павлович Гунн - Две реки — два рассказа

устье Вычегды, место самой природой предназначено было для города, а стояло небольшое село.

Перемены в жизни старого села начались с проведением железнодорожной ветки Вятка — Котлас в 1895 году. Пока реки были единственным путем на Север, значение имели старинные города по Сухоне и Двине, но теперь им пришлось уступить первенство. Так, не подходил для перевалочного пункта славный город Устюг, прозванный Великим, — слишком мелководны Сухона и Малая Северная Двина. Котлас же оказался местом удачным — сюда можно было подвести железную дорогу к самому берегу, река здесь полноводнее, и высокий берег удобен для причала речных судов. По новой железнодорожной ветке пошли на Север сельскохозяйственные продукты из Центра и Сибири, в частности сибирский хлеб. На котласском берегу возникли зернохранилища и склады. Начал расти поселок возле железнодорожной станции и в Лименде, где в затоне стали зимовать речные суда и возникли судоремонтные мастерские.

Значение Котласа как важного узлового пункта на Севере подтвердили события гражданской войны. Сюда заблаговременно были эвакуированы из Архангельска запасы угля и другие ценные грузы. Здесь временно размещался Архангельский губисполком и находился штаб Северодвинского фронта. В Котласе, городе речников, Павлин Виноградов сформировал свою легендарную флотилию.

Взятие Котласа было решающей ставкой в планах интервентов и белогвардейцев: тем самым им открывался водный путь на Вологду и железнодорожный путь в Сибирь на соединение с белочехами и Колчаком. Но враг был остановлен и не продвинулся дальше среднего течения Северной Двины.

В двадцатые годы значение Котласа в начатом промышленном освоении Севера возросло. Если Архангельск традиционно был «морскими воротами» Севера, то Котлас, можно сказать, стал его «речными воротами». Здесь кончались стальные пути, и дальше попасть в Коми-край, в самые глухие его уголки — на Удору, на Печору — можно было только по Вычегде и ее притокам с волоком через водоразделы. Отсюда отправлялись поисковые экспедиции на Ухту, к ее нефтяным богатствам, на Печору и ее притоки, к новым каменноугольным месторождениям. Интересное описание тогдашних путей содержится в книге открывателя воркутинских углей геолога Г. А. Чернова «Полвека в Печорском крае» (М., «Мысль», 1974).

Котлас, расположенный на стыке железнодорожных и речных путей, транзитный пункт, вынес на своих «плечах» немало и в тридцатые, и в сороковые годы. Через него прошли тысячи людей, и всем надо было ехать, ехать… Перед Великой Отечественной войной было начато строительство Печорской железной дороги и в первый год войны окончено. Значение Котласа еще более возросло: помимо перевалочного пункта, стыка трех речных путей — Сухоны, Северной Двины, Вычегды — он стал и железнодорожным узлом.

Вот в этот город мы с другом и прибыли тогда — двадцать пять лет тому назад. Двадцать пять лет — много это или мало? Вроде бы пролетели они быстро, и все живо в памяти, и помнится тот прекрасный день, которым встретил нас совсем не суровый летний Север, и наши надежды, и нетерпеливое ожидание отправления в путь…

Двадцать пять лет назад… Пять лет только, как окончилась война, и у всех она жила в памяти, не все раны еще зарубцевались. Многое надо было восстанавливать и строить заново. Север трудился с предельным напряжением, добывая стране лес, уголь, нефть.

За повседневными деловыми заботами северным городам не хватало времени присматриваться к своему внешнему облику. Котлас, который мы увидели, был таким же, как и в тридцатые годы. Это был обычный, ничем не примечательный деревянный городок с бревенчатыми домами, дощатыми мостовыми и тротуарами. Деревянными были железнодорожный вокзал и стоящий неподалеку речной. Тогда ходили еще пароходы, и отправлялись они вниз по Двине около полуночи. Пассажиры собирались с вечера, тут были жители двинских деревень, рабочие леспромхозов, цыгане… Бородатый шкипер навеселе рассказывал всякие речные истории…

Я сказал, что не был на Двине двадцать пять лет — это верно, но в Котласе мне удалось ненадолго побывать лет через десять после нашей поездки. Мало что переменилось с той поры, как увидел я его впервые, — железнодорожный и речной вокзалы были на прежнем месте, те же самые, деревянные. Правда, заметная оживленность ощущалась в городе и на реке, часто слышалось слово «Котласбумстрой»…

И вот теперь попал я в --">