Тим Скоренко - Эверест

реальные лавры Хиллари, ни на условные лавры Мэллори. Пусть они спорят между собой. Хотя, будем честны, я бы мог разрешить этот спор, если бы находился в каком-то другом месте, а не в недоступном ущелье.

Не важно, право слово. Эта история затрагивает меня лишь отчасти. Я играю роль стороннего наблюдателя, который знает гораздо больше, чем вы, и может более или менее объективно изложить свои знания. Конечно, я мертв, а вы живы. Но значит ли это, что я должен молчать? Нет.

Райнхольд Месснер в книге «Хрустальный горизонт» рассказывает о первом – с его точки зрения – бескислородном восхождении на вершину мира. Он шел медленно-медленно: делал десять шагов, затем длительное время отдыхал, рассчитывая время так, чтобы не застояться. Застоишься – придется сесть. Засидишься – придется лечь. Ляжешь – встать уже не придется. Месснер все делал правильно. Он шел на пределе, на упорстве, на безумном желании, преодолевая трудности и преграды. В лагере его ждала Нена, которую он позже никак не мог узнать. Он не понимал, кто это, зачем эта женщина помогает ему, и где все его друзья. Нена была красивая, я помню ее милое личико, ее вздернутый носик, глазищи на пол-лица. Таким женщинам не место в горах. Впрочем, и на кухне им не место. Нену я хорошо представляю, например, ловящей бабочек на каком-нибудь британском лугу. Пасторальная картина. Впрочем, той, юной, Нены уже нет. Я даже не знаю, жива ли она.

К сожалению, я привязан к определенной ограниченной территории и не могу ее покинуть. Меня сдерживает вовсе не какая-то невидимая стена, в которую можно врезаться лбом. Нет, что вы. Скорее, это та самая граница, которая не позволяет идущему по маршруту альпинисту сойти с тропы и напоить чаем из термоса умирающего товарища. Казалось бы, вот он, в пяти метрах, сделай несколько шагов и приложи к его обмороженным губам теплое горлышко. Но это невозможно. Потому что, если ты сделаешь шаг, ты умрешь. Если ты попытаешься спасти кого-либо – ты умрешь. Если ты сойдешь с тропы – ты умрешь.

Я, к слову, не сходил с тропы. Я шел правильно, потому что меня вела моя вера. Но, несмотря на это, я умер.

Теперь я знаю, как это называется. Горная болезнь. В моем сознании собираются термины, придуманные человечеством за годы, прошедшие со дня моей смерти: гипотермия, гипоксия, цианоз. Я ничего не знал обо всем этом, когда шел наверх. Но скажу честно: знание не помогает. Помогают антигипоксанты^[2]: гутимин, ранолазин, пергексилин, убихинон, оксибутират натрия – я могу перечислять их долго. Потому что каждый принимает что-то свое, а я впитываю его знания и предпочтения.

Сначала появляется утомление. Казалось бы, ты несешь на себе всего пять чертовых килограммов, но создается ощущение, что их не пять, а сто. Еще одышка – нужно много отдыхать. Еще головокружение. Еще сонливость и бессонница одновременно. Тебе страшно хочется уснуть, когда ты просто садишься на привале, но, как только ты раскладываешь палатку и упаковываешь себя в спальный мешок, сон куда-то пропадает. Это только начало. К такому можно приспособиться, пожив несколько дней в базовом лагере.

Потом начинается вторая стадия. Симптомы значительно усиливаются, вдобавок к ним присоединяются новые. Один из них – эйфория. Тебе кажется, что все легко. Ты начинаешь болтать с попутчиками, если таковые имеются, ты бежишь там, где следует ползти, рюкзак, кажется, весит считанные граммы. Только это ложь, иллюзия, сотворенная для тебя собственным организмом, и эта ложь еще аукнется. Когда из носа начинает идти кровь, ты понимаешь, что есть какой-то предел. А потом возникает рвота. И еще не надо забывать про понос. К пяти тысячам метров ты изможден и хочешь только одного – чтобы прекратилась боль. Страшная, чудовищная, разрывающая головная боль.

Потом появляется сухой, раздирающий горло кашель. Желудок скручивает узлом, живот пучит. Дыхание сбивается. Лицо синеет, начинается кровохарканье.

На этой, третьей, стадии уже нельзя подниматься. Даже на второй нужно срочно идти назад. Я этого не знал и потому полз вперед. Современные альпинисты это знают – и все равно идут, чтобы найти свой последний приют в пещере Зеленых Ботинок.

В мое время не было ацетазоламида. Не было дексаметазона, дибазола и, как ни странно, виагры. Ничего смешного. На уровне моря виагра помогает справиться с женщиной, здесь же виагра улучшает кровоснабжение и позволяет одержать значительно более серьезную победу – над горой. Нет, у вас не --">