Константин Георгиевич Паустовский , Александр Петрович Казанцев , Александр Лаврентьевич Колпаков , Виктор Мамкин , Любен Дилов , Эрманно Либенци , Василий Михайлович Песков , Самуэлла Иосифовна Фингарет , Руслан Григорьевич Скрынников , Геннадий Степанович Дмитриев , Валерий Иванович Гуляев , Владимир Игоревич Бардин , Роман Сергеевич Белоусов , Владимир Авинский , Давид Яковлевич Эйдельман , Герман Дмитриевич Малиничев , Геннадий Иванович Тищенко , Святослав Игоревич Бэлза , Николай Борисович Томашевский , Валентин Николаевич Зорин , Алексей Михайлович Рыжов , Геннадий Владимирович Сележинский , Лев Георгиевич Лебедев , Борис Исаакович Силкин , Димитр Клисуров , Фаина Макарова , Олег Чижов , Юрий Скворцов , Арнольд Пушкарь , Радим Кальфус , Феликс Свешников , Елизавета Владимировна Сумлёнова , Борис Далматов , Владимир Крутиков , Борис Варламов , Сергей Шишов , Вячеслав Маркин , ристо Тилев , Борис Юсов , Джордж Ф. Басс , Владимир Карпичев , Дмитрий Раша , Анатолий Ромашов - На суше и на море - 1980

Маркизовой лужи. Из комнаты Баклунова был выход на террасу, носившую громкое название «зимнего сада». От дождей, солнца и снега цементная терраса поседела и излучала очень тонкий и приятный запах чистоты и даже как будто цветов.

Зимой Наташа выбегала на нее в одних трусах и растиралась, вскрикивая, свежим снегом. Осенью по шуму, долетавшему с террасы, Баклунов определял силу дождя. Летом терраса тонула в запахах левкоев, табака, чая и ветра с залива, а весной ветер гонял солнечных зайчиков по прозрачным лужам, разлитым на цементе, и мешал Наташе читать. Терраса была неотделима от жизни Баклунова, и он отзывался о ней, как о живом существе. На террасе происходили жестокие споры и примирения обитателей седьмого этажа. Этаж был последним, выше жили только голуби и вращался любимый Наташей пестрый мир облаков.

После гражданской войны Баклунов несколько лет водил грузовые пароходы из Ленинграда в Лондон и Гулль. Потом он бросил плавать, поступил в управление Ленинградского порта и взял к себе Наташу, жившую до того у тетки в Пскове.

Рядом с Баклуновым жили молодой одинокий журналист Северцев — человек с пронзительными глазами, великий спорщик, потом научный работник Института материальной культуры Леонид Михельсон, пугавший свою старушку мать громоподобным чтением Маяковского, и, наконец, преподаватель немецкого языка Тузенбух, прозванный «старой щукой».

Дружба между Баклуновым и Леонидом Михельсоном началась из-за Онежского озера. Михельсон писал исследование о петроглифах — древних рисунках, высеченных на прибрежных скалах у мыса Перинос. Оба считали Онежское озеро одним из самых интересных мест на земном шаре, обоим озеро дало много поводов для споров и размышлений. Северцев называл Баклунова и Михельсона «поэтами озерной школы» — такая поэтическая школа существовала некогда в Шотландии. Тузенбух тоже бывал на озере, но в споры Баклунова с Михельсоном не вмешивался: он ничего не мог сказать ни о петроглифах, ни о моренных грядах, ни об удлиненной форме полуострова Заонежье, так как ездил на озеро ловить рыбу на спиннинг. Тузенбух отличался старомодной вежливостью, звал Наташу Натальей Эдуардовной, и единственным его недостатком была любовь к рыболовным рассказам. Северцев доказывал, что Тузенбух похож на старую зубастую щуку, Михельсон — на молодого каменного идола, а Баклунов — на Руала Амундсена. Это соответствовало склонности Тузенбуха ловить рыбу, Михельсона — изучать древние изваяния и Баклунова — находить белые пятна не только на карте земли, но и в системе физических наук.

Но в описываемое время в квартире Баклунова появился человек, безжалостно разрушивший теорию Северцева. Он носил легкий серый костюм, ходил без шляпы, отчего светлые волосы на голове были вечно спутаны, ежедневно переплывал по два раза Неву и каждое утро втыкал в петлицу пиджака поздние фиалки. Общее впечатление от него оставалось такое: загар, мохнатое полотенце на плече, смеющиеся серые глаза и быстрая немецкая речь. Фамилия этого человека была Гильмерсен, он был датчанин.

Северцев нашел его похожим на иностранный плакат о ланолиновом мыле, где был изображен такой же жизнерадостный и чуть лысоватый мужчина, и решил, что Гильмерсен — врач, сделавший своей специальностью профилактику и гигиену. На самом же деле оказалось, что Гильмерсен — старый приятель Баклунова — был моряком датского торгового флота и специалистом по плаванию в полярных морях. С тех пор Северцев больше не упоминал о своей теории.

Стояло лето, то странное ленинградское лето, в котором как будто нет полудней, а есть только ранние утра, вечера и ночи, незаметно сменяющие друг друга. Серый и синеватый цвет господствовал всюду: в воде, в воздухе, в граните, в глазах людей, и только листва обрамляла этот светлый и немного сонный пейзаж черными рамами столетних парков.

Ночи над городом проходили короткими взмахами сумерек и тишины, и Наташа, не зажигая огня, глотала по ночам страницу за страницей «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Утром глаза ее становились синими от рассвета и слез. Едва она откладывала книгу, свою ночную радость, как начинались неожиданности и радости дневные: то Гильмерсен шел с ней на Неву и учил ее плавать кролем, то Леня Михельсон поражал новыми, громоподобными стихами Тихонова, то отец приводил из порта вислоухого, теплого щенка, тщательно слизывавшего весь заграничный блеск с летних --">