Клара Паркс - Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы

был Роберт.

Он устроил мне краткую экскурсию по фабрике. Я уже видела чесальную машину, которая, как объяснила Луиза, играла ключевую роль в ее экспериментах с крашеной пряжей. Чем лучше удавалось контролировать волокна на входе, тем уникальнее были результаты на другом конце, когда наступало время для намотки волокон. В тот момент я не совсем понимала, о чем речь, но с готовностью кивнула.

Другая прядильная машина была в движении, нити медленно ползли через высокие валики к прутьям, подвешенным над машиной, затем через ряд роликов, где однониточная пряжа наматывалась на бобины. Рядом змеилась пряжа вверх от конусов, еще через один прут, через несколько петель, соединялась с другой нитью, а затем они вместе наматывались на большую бобину, уже как крученая пряжа.

Роберт прокричал объяснение сквозь шум, но, честно говоря, зрелище, звуки и запахи были настолько ошеломляющими, что я едва его слышала. Просто понимала, что влюблена в это место.

Наконец мы прошмыгнули в заднюю дверь и уселись на белые пластиковые садовые стулья, стоявшие в грязи. Луиза и Роберт сидели, прислонившись спиной к стене, глядя в вечернее небо. Там, где вода уже начала размывать глинобитную стену, виднелась крупная галька.

Луиза курила. Я задержала дыхание, пока ветер не переменился, затем быстро наполнила легкие чистым воздухом, пока дым вновь не окутал меня. Я наблюдала, как сигарета становится все меньше и меньше, пока – фух! – она не погасила ее. Возможно, меня даже спрашивали, не возражаю ли я, если она закурит, но после нашего неудачного старта я определенно не собиралась говорить Луизе Гелентер, чтобы она НЕ курила. Мы сидели и разговаривали о пряже – о современном состоянии мира вязания, о производстве отечественного текстиля, о судьбе крупных фабрик по всей стране. Роберт поработал на многих из них и был свидетелем их упадка. А теперь он управлял лишь малой толикой того, к чему привык, обслуживая совсем другую аудиторию. Вместо того чтобы впахивать по десять часов в день для удовлетворения ненасытных аппетитов производителей футболок или полотенец, он прял небольшие партии шерсти для ткачей, вязальщиц и фермеров-любителей, которые заботились о чистоте породы своего стада и знали каждое животное по имени.

На фермах в этом регионе традиционно разводили овец породы навахо-чурро, альпак и лам, и даже ангорских коз – животных с длинной, прочной шерстью. Роберт построил здесь прядильную фабрику с оборудованием, которое было тщательно подобрано и настроено для обработки именно такой шерсти. А еще он делал пряжу для Луизы.

Когда я заговорила о своей страсти к шерстяной пряже отдельных пород овец, Роберт лишь покачал головой. На протяжении многих лет он обращался к нескольким ассоциациям, занимающимся разведением различных пород, и пытался уговорить их объединить свои волокна и прясть из них особую пряжу. Но тогда, в 2006 году, это еще никого не интересовало. Оказывается, Роберт был человеком, опередившим свое время.

Всякий раз, когда разговор затухал, Луиза доставала очередную сигарету. Роберт, чьи пожелтевшие усы свидетельствовали о том, что он курил всю свою жизнь, предпочитал грызть семечки подсолнуха, выплевывая шелуху на ладонь, а затем роняя ее на землю. Время от времени он щелкал очередную семечку, и они уже вдвоем начинали рассказывать еще одну историю – в основном о людях, которых я не знала, но они полагали, что я их знаю. Мои навыки ведения интервью были все еще ужасны, и я так стремилась произвести на них впечатление, доказав, что я не та выскочка, какой меня считала Луиза, что не осмелилась показать глубины своего невежества.

Нельзя сделать хорошую пряжу из плохой шерсти, – объяснил он, а затем добавил: – А вот сделать плохую пряжу из хорошей шерсти можно.

Однако рассказы Роберта о том, как делать пряжу, стали ориентиром для меня на долгие годы. Он говорил о важности качественной шерсти. «Нельзя сделать хорошую пряжу из плохой шерсти, – объяснил он, а затем добавил. – А вот сделать плохую пряжу из хорошей шерсти можно». А от кого зависит это плохое или хорошее? От людей, которые управляют прядильным оборудованием. «И еще, – сказал он, – всегда забирай очесы.^[4] А то их продадут кому-нибудь».

Наконец солнце скрылось за горизонтом, а собаки по соседству перестали лаять и начали выть. Моя семья наверняка уже беспокоится обо мне, пора было уходить. Мы попрощались; у --">