Роберт Григорьевич Ланда - У арабов Африки

встреч прошло много лет. Но всякий раз, как речь заходит о Тунисе, я вспоминаю моих друзей, их рассказы о своей стране, их споры и шутки, песни и танцы. Потом мне не раз приходилось встречаться с тунисцами разного возраста и общественного положения, разных профессий и склонностей в Москве и в Тунисе. Однако первое впечатление остается самым сильным. Более того, я невольно сравнивал всех тунисцев, с которыми встречался после лета 1957 г., с тремя студентами, а все свои впечатления от пребывания в Тунисе — с их рассказами. При взгляде на высокого красивого служащего национальной авиакомпании «Тунис эр» в голову приходили слова Абд аль-Малека: «Как ты можешь считать красивым того или иного человека, если не знаешь, чем он живет и как мыслит?» Крепко сложенный молодой гид напоминал Мухсина своей широкой улыбкой, твердой поступью и размашистыми жестами мускулистых рук. А группа лицеистов, подошедших как-то к нашему отелю в Тунисе, казалось, вся состояла из двойников Халеда: такие же невысокие, быстрые, ловкие, задорно усмехающиеся и все схватывающие на лету.

Никакое чтение и никакие рассказы не могут заменить увиденного. Мне особенно интересно было побывать на родине Мухсина, Халеда и Абд аль-Малека, о которой пришлось немало читать и слышать. И вот наконец такой случай представился.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Тунис встретил нас теплым моросящим январским дождем и приветливой улыбкой Абд аль-Ваххаба Стайера — нашего гида. Живой и общительный, Абд аль-Вах-хаб немало знал о своей стране (работая гидом, он одновременно учился на факультете права Тунисского университета) и старался побольше о ней рассказать.

Когда Абд аль-Ваххаб не рассказывал, он сидел почти неподвижно и, улыбаясь, думал о чем-то своем или же сам задавал вопросы. «Вы мусульманин?» — спрашивал он, например, нашего товарища из Узбекистана, указывая на его круглую каракулевую шапку, и, не дожидаясь ответа, вскакивал, пожимал ему руку, оглушал стремительным потоком самых разнообразных арабских приветствий. После этого он садился на свое место, улыбаясь, кивая и чуть ли не подмигивая тому, кого он уже считал своим другом. Вопросы продолжались: «А вы кто? Художник? О-о! А вы — журналист? Понятно. А почему вы все друг друга зовете товарищами? Понимаю, вы друг к другу хорошо относитесь, вместе работаете и дружите. Но разве не больше чести и почета человеку, если его называть «господин»? Нет, я знаю, господ у вас нет, но все же, может быть, так было бы вежливее?» При этом с его широкого смуглого простонародного лица, напоминавшего лицо Мухсина, не сходила лукавая, почти «халедовская» усмешка.

Абд аль-Ваххаб привез нас с аэродрома Аль-Ауина в отель «Мажестик», расположенный в центре столицы.

Выйдя на следующее утро из отеля, мы оказались в сердце европейских кварталов города Туниса. Широкие прямые улицы, обилие зелени, белые и розовые четырехэтажные дома с балконами и высокими окнами непривычной для нас формы, многочисленные вывески, одна замысловатее другой, с надписями обязательно на двух языках (арабском и французском) — таков облик этих кварталов. Кое-где названия улиц сохранились еще со времен французского протектората: авеню де Франс, авеню де Пари. Но многие уже переименованы в честь деятелей освободительного движения тунисского народа: улица Али Баш-Хамбы, площадь Али Бельхауана, улица доктора Хабиба Тамера. Центральная магистраль столицы названа по имени президента Тунисской республики Хабиба Бургибы.

На улицах города европейцев сравнительно мало. Это — главным образом итальянцы. Большинство живших в Тунисе французов уехали после обострения франко-тунисского конфликта из-за военно-морской базы в Бизерте. Тунисцы потребовали вернуть им Бизерту, в связи с чем начались военные действия, вскоре, правда, прекращенные. Мы видели последствия этого столкновения, в частности разрушенную авиабомбами дорогу из города Туниса к аэродрому Аль-Ауина.

В толпе преобладают костюмы европейского покроя, иногда в сочетании с шешиа (плоской круглой красной шапочкой) — национальным головным убором тунисцев. Многие туниски ходят в европейских платьях, с открытыми лицами. Но большинство их все же, соблюдая мусульманскую традицию, закутываются с головы до ног в белое покрывало. Некоторые при этом закрывают нижнюю половину лица черной вуалью. «Четыре года назад, — говорил наш гид, — так поступали все. --">