Альфред Шклярский - Томек у истоков Амазонки

оправдываться она, — говорит, что его прислал господин Никсон по очень важному делу.

— Ты правильно поступила, Наташа, что разбудила меня, я уже вполне отдохнул. Может быть, получены наконец известия с берегов Путумайо. Впустите посланца!

Смуга высунул руку из-под москитьеры, достал коробку с табаком, лежавшую на столике рядом с койкой. Набил трубку и закурил.

Вскоре в комнату вошел мальчуган, отличавшийся деловитостью движений и умным выражением лица. Он был одет только в длинную цветную рубашку, спускавшуюся свободно ниже колен, подпоясанную набедренной повязкой из цветного ситца. Ему, видимо, было лет четырнадцать, не больше. Красновато-коричневый цвет кожи, черные жесткие волосы, подстриженные кружком, раскосые глаза и выдающиеся скулы явно свидетельствовали о его индейском происхождении.

— Бон диа, сеньор!^[18] — сказал он по-португальски.

— Бон диа, Гого! Подними жалюзи на окнах, — сказал Смуга и добавил по-польски: — Наташенька, дай мне, пожалуйста, стакан чаю.

— Сейчас приготовлю, — ответила молодая женщина, улыбаясь своему наставнику.

Индеец поднял жалюзи на окнах и приоткрыл портьеру, заслонявшую дверь на веранду. Яркий свет тропического солнца ворвался в комнату. Мальчик остановился рядом со Смугой и сказал:

— Сеньор Никсон приказал идти к сеньор Смуга. Злые люди напали на акампаменту^[19] Путумайо. Они убили приму^[20] сеньора Никсона.

Смуга резким жестом отстранил москитьеру и вскочил с койки.

— Это точно? — спросил он кратко.

— Приехал один боа женти^[21] из акампаменту, — добавил индеец.

— Значит, началось! Беги к Никсону и скажи, что я скоро приду!

Индеец немедленно вышел из комнаты. Смуга снял с гвоздя пояс с кобурой и начал скрупулезно заряжать револьвер.

Видя зловещие приготовления, Наташа побледнела. С самого приезда в Манаус она никак не могла отделаться от предчувствия, что здесь ее ожидает несчастье. Несмотря на то что в городе кипела жизнь, Наташа не могла привыкнуть к нему и все время ожидала какого-то подвоха. Манаус, расположенный в 1690 километрах от ближайшего, восточного берега океана, раскинулся на огромном, величественном и одновременно грозном водном пути — на реке Амазонке, в молочно-желтых мутных водах которой человека поджидала смерть. Как и все города штатов Амазонас и Пара, Манаус был отрезан от остальной страны. Если не считать берегов Рио-Негро, Манаус со всех сторон был окружен первобытными болотистыми лесами — очагом малярии и проказы, — кишевшими ядовитыми змеями, надоедливыми насекомыми, странными животными. Кроме того, там можно было встретить воинов из не покоренных до сих пор индейских племен, избегающих встреч с белыми людьми. К причалам порта Манаус ежедневно приставали суда, баржи и лодки, на которых из глубины джунглей свозили в порт сок каучуковых деревьев, переработанный в шары или плиты черного цвета. Здесь каучук меняли на чистое золото. Поэтому город рос и развивался изо дня в день, превращаясь в подобие муравейника. Банкиры, торговцы, авантюристы и истощенные непосильным трудом рабочие, которым удалось унести из зеленого ада головы и заработанные тяжелым трудом деньги, пили вино и шампанское в третьеразрядных кабаках.

В дремучих лесах Амазонки до сих пор царил закон сильнейшего. Чтобы получить рабочих, каучуковые спекулянты часто организовывали так называемые коррериас, то есть охоту за индейскими рабами. Кто однажды попал в рабство, вынужден был оставаться в нем до самой смерти. Поэтому индейцы, первоначально относившиеся к белым довольно доброжелательно, теперь уходили все дальше и дальше в дикие и недоступные места. Они возненавидели белых, ставших для них олицетворением насилия, зла и жестокости.

Всего лишь полтора года назад, во время экспедиции в Новую Гвинею^[22], Наташа мечтала поселиться в одном из очаровательных экзотических уголков земного шара. Именно тогда отец Томека Вильмовского сказал, что идиллические на первый взгляд уголки в действительности никак не соответствуют понятию земного рая. Но только очутившись в Манаусе, Наташа убедилась, насколько прав был Вильмовский. Этот благородный человек не преувеличивал, раскрывая перед ней ужасную правду о жизни в колониях. Теперь Наташа --">