Юрий Григорьевич Корчевский - Ушкуйник

десятков.

— Ты гляди-ка, — удивился купец. — Кто же тебя научил?

— Священник Питирим — да вот же его церква. Купец раздумывал, с любопытством оглядывая паренька.

— А как тебя звать-величать?

— Михаилом, — солидно ответил Мишка.

— Заработать хочешь?

— Кто же не хочет?

— Это верно, да вот только не у всех получается. Ты вот что: приходи завтра ко мне в лавку — на Огневищенском конце, спросишь Аникея Лазарева.

Купец огладил бороду, перекрестился на икону надвратную и вышел с церковного двора. А Мишку любопытство распирало — чего от него купцу надобно?

Ночью он спал беспокойно, а утром, едва проснувшись и ополоснув лицо, задал курам корма и — на Огневищенский конец.

Идти было недалеко, Чижи — село невеликое. Добежав до лавки, Мишка остановился в нерешительности. В лавку заходили и выходили люди. Наконец он решился и тоже вошёл.

Ого! Лавка оказалась больше, чем дедова изба. И чего только на полках не было: тюки тканей разных цветов, платки, ещё чего-то, чему Мишка и названия не знал. Оробел парень, застыл у порога. Неудобно ему стало, видя такое богатство вокруг, за свою драную рубаху и босые ноги.

— Ты чего встал — проходи!

Из-за прилавка вышел давешний купец.

— Здравствуй, Михаил.

— И вам доброго дня, дядя Аникей.

— Разговор у меня к тебе есть. Помощника я к себе в лавку подыскиваю — чтобы грамотный был, счёт вести мог. Был у меня помощник, да только зимой лихоманка его забрала. Давай-ка проверим, насколько ты учён. Держи!

С этими словами купец сунул Мишке в руки, покрытые цыпками, вощёную дощечку и деревянное писало.

— Пиши: два прибавить три.

— Чего писать, дядя Аникей, — пять будет.

— Откуда знаешь?

— Так это — из головы.

— В уме, что ли, посчитал?

Аникей заставил Мишку писать разные слова, складывать и вычитать простые числа. Выполненным заданием остался доволен.

— Подходишь ты мне, парень. Вот только видок у тебя! — покачал он головой. — Всех покупателей мне распугаешь!

Мишка смутился. Он и сам это понимал, да денег на новую одежду у него не было. Видел парень монетки несколько раз, но в руках держать не приходилось.

— Ты честен ли, не воруешь? — неожиданно спросил купец.

— Как можно? — возмутился Мишка. — Я же крещёный, в церкву хожу.

— Ну, это я так, для порядка. Согласен ли ты работать у меня? Жалованье положу — одна деньга в седмицу.

Мишка не знал, что и сказать. Одна деньга — это много или мало?

Купец расценил Мишкино молчание по-своему.

— Ну, харчи в обед, само собой — мои.

— Согласен! — выпалил паренёк.

— Однако же, — продолжал купец, — в таком виде тебе работать нельзя. Вот как сделаем. Я тебе рубаху и порты подберу. Как придёшь в лавку, будешь переодеваться. А заработаешь деньжат — за одёжу рассчитаешься, рубаха и порты твоими станут.

Обрадовался в душе Мишка, но виду не показал.

До обеда они вместе тюки тканей перетаскивали да пересчитывали. Товар перекладывал в основном Аникей, диктуя пареньку:

— Шёлк красный из Синда — один. Атлас хорезмский, лазоревый — один.

Не успевал Мишка — сроду на восковой табличке писалом не писал, от того и язык от усердия высунул.

До обеда они трудились, отрываясь от дела, когда покупатели заходили. В обед купец лавку прикрыл. На чистой тряпице снедь разложил: яйца варёные, кусок белого хлеба, лук, редиску, жбан кваса выставил. Квас вкусный, на ягодах сварен. От вида яств таких у Мишки аж скулы свело, но он терпеливо ждал, когда купец первым вкушать начнёт.

Такой вкуснятины паренёк ещё не пробовал. После перекуса снова принялись за работу, пока в лавке не стемнело.

— Тебя где черти носили! — стал ругаться дед, когда Мишка явился домой. — С утра глаз не кажешь, уж на дворе вон темень какая, а его всё нету да нету!

— Не ругайся, деда, я работать у купца Лазарева стал. Он мне рубаху и порты новые справить обещал.

— Тогда другое дело, — смягчился дед. Мишка похлебал постной похлёбки с горбушкой чёрного ржаного хлеба, да и спать отправился. Утомился за день с непривычки, аж пальцы на правой руке ломило.

И пошёл день за днём в работе. Приходил Мишка в лавку в своей драной одежде, переодевался, а дальше — что Аникей скажет. Тюки подносил к прилавку, ткань помогал отмерять, на вощёной табличке записывал, сколько какой продано. За месяц освоился, обвык. Да так ловко стал управляться, что не успеет ещё Аникей распорядиться, как Мишка уже --">