Юрий Григорьевич Корчевский - Воевода

вспоминает, как встретимся. Знать — понравился ты ему.

— Что я, динар золотой или талер — всем нравиться?

Воевода озлился, хлопнул ладонью по столу.

— Тебе город честь оказывает. А ну — бунт вспыхнет, думаешь, тебя обойдет? Всех на вилы поднять могут! Ты об этом подумал?

И впрямь — своя рубашка ближе к телу. Я действительно думал о своих нерешенных делах, а не о зреющем недовольстве. А случись бунт — можно и не успеть в Смоляниново сбежать, укрыться в вотчине. Да и не в моих правилах бегать — тем более, не от неприятеля.

— Усовестил, воевода! Прощения прошу Когда выезжать?

— Обоз уже готов. Сегодня выехать хотели, да о тебе вовремя вспомнили. Сколько тебе времени надо?

Я прикинул — холопы на месте, припасы в дорогу взять — полчаса.

— Через час буду готов выступить.

— Вот и славно. Я распоряжусь — пусть обоз выходит, вы верхами его быстро нагоните — по дороге на Великий Устюг. С Богом!

Я поклонился и вышел.

Слов нет — честь, конечно, оказана. Но и дома теперь меня недели три, а то и месяц не увидят.

К моему удовольствию, ратники мои были все в сборе и одеты по-походному. Осталось только оседлать лошадей да припасы собрать.

— Молодец! — похвалил я Федора.

— А то! Как гонец прискакал, так я сразу и понял — собираться надо. Уж и припасы из кладовой в сумы уложены. На кого воевать идем?

— Обоз соляной сопровождать в Соль-Вычегду.

— Дело! В городе соли уж две седмицы нету.

— Чего же ты молчал?

— Дык, — растерялся Федор, — хозяйке, боярыне, значит, я сказал — ее это дело.

— Седлайте лошадей — обоз уже вышел, мы догоним. Я мигом.

Я забежал домой, обнял Елену, пояснив, что уезжаю на месяц, не на войну — соляной обоз сопровождать.

— Кстати, и нам соли привези — хошь мешок. Наша почти закончилась.

Поцеловав жену на прощанье и обняв Васятку, я выбежал из дома, и с крыльца — сразу в седло. Федор расстарался, подвел лошадь к ступенькам.

Галопом моя кавалькада вылетела из города. Сначала гнали на север, а, достигнув замерз- шей реки, свернули на нее. Вот и обоз, недалеко ушел. Длинный.

Пока обгоняли его по заснеженному льду, я посчитал подводы — двадцать штук. Каждая лошадь в долгом пути по триста килограмм на санях утащит. Итого — шесть тонн. Неплохо!

На передних санях, укрытый медвежьей шкурой, важно восседал купец. Я пристроил коня рядом с санями.

— День добрый!

— И вам того же. Воевода прислал?

— Он самый. Как звать-величать?

— Первуша Ткач.

— Первый сын в семье, значит. А меня Георгий Михайлов, боярин.

— Во как! Соли в городе не стало, так и боярина с дружиной отрядили. Вечно у нас так — жареный петух не клюнет, не почешемся. Значица так — давай определимся. Мое дело — соль купить и привезти, твое — обоз и людей сохранить. Так?

Я согласился:

— Так, о том и воевода меня предупредил.

Купец повеселел:

— Значит, сходимся, боярин.

Я понял, о чем он. Боярин выше купца, и Первуша боялся, что я командовать начну. Но у меня и без соли забот хватит, пусть коммерцию он себе оставит, на то он и купец. Меня другое заботило — почему соль в город не везут.

На Руси бунты бывали — медный, хлебный, слышал я и о соляных бунтах. Но то было, когда цена на соль поднялась. А вот почему обозы с солью исчезают? Купцы с деньгами едут, люди при обозе. Куда же все пропадает? Разбойники балуют? Все равно — хоть кто-то, да уцелел бы, дошла бы весть. «Не стоит расслабляться, — решил я, — хоть и по своей земле едем, противника нет, однако же он должен быть, этот неведомый враг…»

Ехали до сумерек. Остановились на постоялом дворе. В трапезной ратники налегли на суп да мясное. Сидевший с нами за одним столом купец заказал только постное и осуждающе покачал головой:

— Пост ведь Великий, мясо грешно вкушать.

— Путникам, воинам и болящим дозволяется. Вот мы и едим, — ответил за меня Федька.

Он вообще не терпел, когда кто-нибудь, кроме меня, делал замечания или пытался поучать.

Доели уже молча и улеглись спать. Целый день верхом да на морозе — утомительно.

Через неделю мы добрались до Устюга. Здесь дали лошадям день отдыха.

Я хотел поговорить с местным воеводой, но его в городе не оказалось. Местные бояре же ни о чем подозрительном не слыхивали, и соль в Устюге была.

— Первуша, а соль-то в Устюге есть. Давай здесь купим да вернемся, — предложил я.

— Ты что, боярин? Здесь соль изрядно дороже будет. Да и много нам надо, небось во всем Устюге --">