Роберт Ирвин Говард - Воительница

выражение на его лице, сменившееся выражением боли, вытащила кинжал из его груди. Он упал, захлебываясь кровью, как зарезанная свинья. Кровь струилась сквозь его прижатые к груди пальцы, и к ним липли лепестки от свадебной гирлянды. То, что случилось, долго рассказывать, а на самом деле все произошло в одну секунду. Я прыгнула, ударила кинжалом и убежала – все в один миг. Отец, бывший солдат, сообразительнее и подвижнее остальных, вскрикнул и хотел схватить меня, но поймал пустой воздух. Я пролетела сквозь оторопевшую толпу и помчалась в лес. Когда я добежала до деревьев, отец схватил лук и выстрелил. Я отпрыгнула в сторону, и стрела вонзилась в дерево.

– Пьяный дурак! – дико расхохоталась я. – Ты уже выжил из ума, если мог промахнуться в такую цель!

– Вернись, дрянь! – заорал он свирепо.

– Только в ад и вместе с тобой, – ответила я, – пусть дьявол угостится твоим черным сердцем! – Это были мои последние слова отцу. Я повернулась и помчалась в лес.

Куда я бежала, я не знаю. Позади я слышала крики неуклюже преследовавших меня крестьян, затем лишь возгласы, отдаленные и неясные, которые скоро затихли. У большинства моих храбрых поселян не хватало духу заходить в глубину леса в сумерках. Я бежала, пока не перехватило дыхание и не подогнулись колени. Я упала плашмя на мягкую, покрытую листьями землю и пролежала в полузабытьи до восхода луны. Луна посеребрила ветки в вышине, и тени деревьев стали вырисовываться еще ярче. Я слышала вокруг себя шорох и движение, говорившие о присутствии зверей, а возможно, и чего-нибудь похуже – оборотней, гоблинов и вампиров, насколько я знала. Однако страха не было. Прежде я не раз спала в лесу, когда ночь заставала меня далеко от деревни с грузом хвороста или когда отец, напившись, выгонял меня из лачуги.

Я поднялась и пошла через освещенный луной лес, внимательно следя за направлением, чтобы как можно дальше отойти от деревни. В предрассветной тьме меня свалила усталость, я упала на траву и погрузилась в глубокий сон, не заботясь о том, не нападет ли на меня зверь или призрак, прежде чем придет рассвет.

Но день я встретила целой и невредимой, чувствуя страшный голод. Я села и поначалу не могла понять, где я, однако порванное свадебное платье и кинжал на поясе, запачканный кровью, вернули меня к действительности. Я захохотала, вспомнив лицо умирающего Франкуса, меня охватил неукротимый восторг свободы, захотелось петь и кружиться в танце, как сумасшедшей. Но я отерла кинжал о листья и пошла куда глаза глядят – навстречу солнцу.

Вскоре я вышла на лесную дорогу и обрадовалась, потому что свадебные туфли из шодди почти развалились. Я привыкла ходить босиком, но даже мои ноги не могли вытерпеть шиповник и лесные коряги.

Солнце еще не поднялось высоко, когда, дойдя до поворота дороги, на самом деле бывшей не чем иным, как лесной тропой, я услышала стук копыт. Инстинкт подсказывал спрятаться в кусты, но что-то остановило меня. Я искала признаки страха в душе и не находила. Так я стояла на середине тропы, неподвижно, с кинжалом в руке, когда из-за поворота выехал всадник и натянул поводья, изумленно выругавшись.

Он уставился на меня, а я, молча, в упор смотрела на него. Он был красив – но о такой красоте говорят «порочная» – среднего роста и стройный. Он ехал на прекрасном вороном коне со сбруей из красной кожи и блестящего металла; одет он был в шелковые рейтузы и вельветовый камзол, слегка потертый; позади него развевался алый плащ, а на шляпе торчало перо. На нем не было перевязи, только меч на поясе в потертых кожаных ножнах.

– Клянусь святым Дионисием! – воскликнул он. – Что за лесная фея или богиня зари передо мной?

– Кто ты такой, чтобы спрашивать? – ответила я, не чувствуя ни страха, ни смущения.

– Что ж, я Этьен Вильер из Аквитании, – произнес он и тут же прикусил губу и завертел головой, словно рассердившись на себя за то, что так проговорился. Затем, окинув меня взглядом с кончиков ног до макушки и обратно, он рассмеялся.

– Из какой безумной сказки ты сюда явилась? – спросил он. – Рыжеволосая девушка в рваном свадебном платье с кинжалом в руке посреди леса на рассвете! Это более чем романтично! Иди сюда, хорошая моя, расскажи мне, что это за шутка.

– Нет никакой шутки, – мрачно ответила я.

– Но кто ты? – настаивал он.

– Мое имя Агнес де Шатильон, – произнесла я.

Он снова захохотал, прихлопывая себя по бедрам.

– Переодетая --">