Александр Дюма - Приключения Лидерика

добыть себе на обед хотя бы воды и кореньев. Дни шли за днями без каких-либо существенных перемен, но когда однажды лань явилась совсем без молока, отшельник решил, что на пути кроткого животного встречается вор, отнимающий у него, бедного отшельника, необходимые для поддержания жизни крохи. Но чтобы утвердиться в своих подозрениях, он решил выследить своего таинственного недоброжелателя, поэтому, когда лань явилась на пятый день, быстро закрыл двери, не давая ей возможности уйти. Весь день лань металась в хижине, подбегая то к дверям, то к старику, при этом жалобно крича, а вымя ее так обильно наполнялось молоком, что отшельнику пришлось трижды ее выдоить. Когда же вечером он по обыкновению слегка приоткрыл дверь хижины, чтобы погреться в лучах заходящего солнца, пленница с такой стремительностью бросилась к выходу, что сбила его с ног и вырвалась на свободу. Старик поднялся, удивленно покачивая головой и не умея объяснить себе поведение всегда столь кроткого и покорного животного, часто во время болезни старца не отходившего от его ложа и лишь ненадолго выбегавшего в лес, чтобы, пощипав травки, тотчас же вернуться назад.

Дни протекали, а лань, приходившая к нему в течение последних пяти лет, все не возвращалась. Мало-помалу он начал беспокоиться, что с его благодетельницей-ланью случилось какое-то несчастье. Но однажды, выйдя вечером, перед закатом, к дверям своей хижины, он заметил пасшуюся в нескольких шагах от хижины лань; она весело прыгала, выражая свою радость, но, однако, не приблизилась к нему. Старец окликнул ее, но, всегда покорная, на этот раз она не повиновалась, лишь мотнула головой да повела ушами. Теряясь в догадках, отшельник шагнул было вперед, но лань, по мере его приближения, все более и более удалялась в глубь леса, время от времени останавливаясь, как бы давая старцу возможность не терять ее из виду. Так они добрались до прекрасной долины, сплошь заросшей ивами, печально склонившими ветви к небольшому ручейку, из которого отшельник часто утолял жажду. За несколько шагов до этого источника лань в три прыжка скрылась из виду, а из росшего неподалеку густого куста раздалось сладкое, убаюкивающее пение соловья. Осторожно раздвинув ветви, он увидел лежавшую на траве лань, кормившую своим молоком малютку 3–4 месяцев, сжимавшего крошечными ручками вымя кормилицы-лани. Вор был найден.

Растроганный старец упал на колени и вознес хвалу Господу за то, что младенца не растерзали дикие звери; потом, завернув его в край своей одежды, он понес его в свою хижину. Лань следовала за ним, не спуская глаз с ребенка и не переставая лизать руки несшего его старца. В память певшего в кустах соловья крошка получил имя Лидерик. Lieder по-немецки означает «песни».

Само собой разумеется, что с этого момента великодушный отшельник стал питаться лишь водой да кореньями растений, молоко же лани всецело отдавал своему питомцу, отчего тот стал расти не по дням, а по часам. Восьми месяцев он стал ходить, а десяти — заговорил.

Отшельник научил его читать Библию, но из всех рассказов Священного писания мальчугану более всего нравились рассказы о Немвроде, Самсоне да Иуде Маккавее.

Едва научившись ходить, он сделал себе лук и стрелы и вскоре достиг такой ловкости, что попадал в самую отдаленную и едва заметную цель. Силы его прибывали вместе со все более и более развивавшейся ловкостью. Восьми лет он обладал силой взрослого мужчины, а в десять, когда он однажды прогуливался со своей верной старенькой кормилицей-ланью и на нее напал волк, он задушил его, сделав себе потом из его шкуры одежду, подобную тем, какие видел на библейских гравюрах у старого отшельника.

Лук и стрелы были нужны ему только для защиты от хищных птиц и диких зверей, слабые и безобидные животные любили его и следовали за ним, словно он был пастухом одного огромного стада. Птицы парили над ним, даря его лучшими из своих песен; среди же этих его пернатых друзей главенствовал соловей, ежегодно свивавший себе гнездо в том самом кусте, где некогда был найден малютка. Язык их, недоступный другим, был понятен ему. Наблюдавший за ним отшельник плакал от умиления, видя в этом благодать Божию.

Первая печаль, постигшая мальчика, была вызвана смертью его доброй кормилицы-лани. Не имея никакого представления о сущности смерти, первые объяснения мальчик получил от отшельника; но они не утешили его, а лишь еще более опечалили. Вырыв яму и похоронив лань, он --">