Робин Янг - Отступник

лучи солнца уже начали разгонять его, высвечивая смутные контуры надгробий, под которыми на кладбище покоились святые, но город Арма, раскинувшийся у подножия холма, еще кутался в плотное белое покрывало.

С одного из тисовых деревьев, оберегавших подступы к собору, сорвался ворон, и хлопанье его крыльев нарушило пронзительную тишину. Глаза всех присутствующих обратились к зловещей птице, и тут из тумана выступила фигура. Это был человек, одетый в глухую черную накидку с капюшоном, слишком свободную для его худощавого тела. Он беззвучно шагал к ним, и мужчины крепче стиснули рукояти своих мечей. Кое-кто из тех, кто был помоложе, нервно переступил с ноги на ногу. И тогда, раздвинув их ряды, вперед выступил широкоплечий гигант с широкой грудью и жестким, испещренным шрамами, грубо вытесанным лицом. Найалл мак Эдан всматривался в золотистый туман за спиной приближающейся к ним фигуры. Спустя мгновение в рассветном полумраке прорисовался громоздкий силуэт, тяжело двигающийся по следам человека в черной накидке. Это была повозка, запряженная мулом, которого вели под уздцы еще двое мужчин в черном. Найалл настороженно прищурился, но более ничего не увидел. Как ему и было велено, Малахия^[5] пришел один.

Мужчины с повозкой остановились на краю кладбища, предоставив Малахии в одиночку подниматься по склону; полы черной накидки хлопали его по босым ногам. На голове у него была выбрита аккуратная тонзура, и обнаженная кожа на макушке уже почернела под лучами беспощадного июльского солнца. Лицо его было худым и морщинистым, кожа туго обтягивала выступающие скулы, западая вокруг темных провалов глаз. Найалл почувствовал, как напряглись обступившие его спутники; кое-кто не выдержал и попятился. В прошлом месяце Малахия уже побывал здесь. Тогда он привел с собой целую армию, и древние склоны оросились кровью. Но Найалл понимал, что отнюдь не воспоминания о сражении вселили неуверенность в его людей. Они были бы куда спокойнее, если бы им противостояли топоры и копья, а не этот одинокий и худой как щепка человек, мозолистые ступни которого загрубели после многих лет хождения по стране, где он нес слово Божие. О нем слышали и знали все.

Говорили, что однажды Малахия проклял человека, который посмел оклеветать его, отчего языку несчастного распух и начал гнить, да так, что из него полезли черви. Бедолагу семь дней подряд рвало личинками, плодившимися у него во рту, а затем он умер. Женщина, вздумавшая поучать Малахию прямо во время проповеди, повалилась на землю сразу после своей обличительной речи, и ее сотрясли столь сильные конвульсии, что она проглотила язык. Ходили упорные слухи, что он способен исцелять бубонную чуму и насылать ее, заставлять реки выходить из берегов и что сам Господь обрушивает свою кару на тех, кто осмеливается противостоять ему.

Но, несмотря на все это, Найалл мак Эдан не двинулся с места и даже не потрудился вынуть меч из ножен. Вот уже десять месяцев он не позволял Малахии войти в Арму и ее собор — и ничего, жив до сих пор. Взгляд его скользнул к повозке. Даже с такого расстояния было видно, что на ней громоздятся сундуки. Подобное зрелище способно вселить уверенность в своих силах в кого угодно. Только человек столь же смертный, несовершенный и способный ошибаться, как и прочие дети Адама, стал бы прибегать ко взятке, дабы получить то, в чем нуждался. Повелительным жестом Найалл приказал своим людям расступиться, когда к ним приблизился Малахия, архиепископ Армы.

Малахия смотрел, как поспешно подаются в стороны стоящие перед ним мужчины. За их спинами в полумраке чернели распахнутые настежь врата собора. И сама Маха, объятая туманом, была знакома ему, как старый и добрый друг. Появившись на свет почти сорок лет назад в этом самом городе, он стал мужчиной на ее зеленых склонах — на которых святой Патрик, да будет благословенно имя его, основал свою церковь. Каменный собор основательно изменился за годы, прошедшие со времен его детства. Минуло всего десять лет с той поры, как кровля здания, изуродованная ударом молнии в эпоху, живых свидетелей которой уже не осталось, была отремонтирована стараниями архиепископа Келлаха. Кровельная плитка до сих пор выглядела как новенькая. Малахия с радостью отметил, что, хотя его друг и наставник скончался, дело его живет. Мысль о Келлахе заставила его обратить внимание на Найалла мак Эдана, стоящего в первом ряду группы людей, явно поджидающих --">