Николай Николаевич Панов (Дир Туманный) - Дети Чёрного Дракона. Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х годов. Том VIII

покупателей яркими выпуклыми иероглифами вывесок. Здесь, над морем богатых домов, дворцов и храмов начинают вздыматься мощные американские небоскребы.

Второй Пекин заключает в себе третий — посольский квартал. Но что знает обыкновенный смертный об этом загадочном прямоугольнике укрепленных, обставленных по последнему слову западной техники домов?

Туда закрыта дорога для простого туземца. Разряженные, надушенные дамы и господа во фраках и цилиндрах только изредка показываются в китайском городе, чтобы вихрем пронестись по торговым улицам в гудящем лакированном авто. Под надежной охраной орудий, пулеметов и хорошо обученных войск представители Америки и Европы решают там судьбы порабощенной страны. Оттуда белая выхоленная рука капитала медленно сдавливает горло великой Китайской республики…

Львов и Ли-Хуен-Ченг быстро шли по улице торгового Пекина. Их окружала катящаяся во все стороны, гремящая, громко перекликающаяся толпа. Белый свет дуговых ламп поблескивал на выбритых макушках и тонул в синей материи балахонов кули. Тысячеликая пекинская улица жила обычной вечерней жизнью.

Новые знакомые остановились у трехэтажного дома и поднялись вверх. Дверь открыла молодая китаянка. Хозяин провел Львова в первую комнату и вышел, отдавая какие-то распоряжения. Гость уселся за плетеный стол, хмуро разглядывая обстановку комнаты.

Ее стены и пол были обиты узорчатыми, тростниковыми коврами. На одной висели картины, изображавшие главные эпизоды многовековой исторической жизни страны. На другой — несколько хороших портретов. В первом, изображавшем усатого, смотрящего исподлобья военного в блестящем мундире, Львов узнал главную, вновь нарождающуюся силу страны — манчжурского генерала Чжан-Цзо-Лина. В широколицем штатском, с проницательными узкими глазами — главу революционного южного правительства доктора Сун-Ят-Сена. Вдоль этой стены стояла низкая кушетка с брошенной поперек нее шашкой и мундиром китайского офицера.

Хозяин возвратился и с радостным, сияющим лицом уселся за другой конец круглого стола.

— Могущественный сын своего отца находится в принадлежащем ему доме! Сейчас ему подадут ужин! Не желает ли он отдать какое-либо приказание своему покорному слуге?

Как хотите, такая любезность может тронуть кого угодно! Конечно, Львову нужна хорошая порция опиума. Но здесь дело пахнет чем-то посерьезнее. Нужно посмотреть, как лучше использовать этого предупредительного субъекта.

Разговор налаживался. Принесли чашечки с рисом, вареную свинину, жареных улиток и морских червей. Подали крошечные чашечки кипятка с плавающими в них щепотками душистого чая. Бутылка с коньяком, поставленная специально для гостя, пустела не без его энергичного участия.

Лицо его прояснилось совершенно. Вытянув длинные, в грязных, изорванных обмотках ноги, он начал чувствовать себя очень недурно. Лицо хозяина, наоборот, принимало все более серьезный и участливый оттенок. Он наклонился к своему благодушествовавшему гостю.

— Не позволено ли будет узнать смиренному Ли-Хуен-Ченгу, какое горе удручает его брата? Неужели он англичанин? Или, может быть…

— Русский! — буркнул Львов, бесцеремонно наполняя новый стакан.

— Русский, — лицо хозяина сделалось еще оживленнее, — теперь я понимаю, зачем вы заступились за меня! Значит, вы из тех, сбросивших с себя иностранное иго?

— Вы хотите сказать, красный? Вот именно! — только хорошо знавшие Львова смогли бы понять, сколько ядовитой бешеной насмешки заключалось в этом ответе.

Но китайский знакомец не относился к разряду таких людей. Он радостно подскочил на стуле и вдруг наполнил два деревянных стаканчика.

— Да разрешит мне мой друг Ли-Во выпить за здоровье его удивительной страны! Ли-Хуен-Ченг, офицер правительственной армии, никогда не забудет услуги, которую оказал ему сегодня один из ее детей. Но, пусть великодушное сердце простит мне этот вопрос: каким образом произошло, что я имел счастье встретиться с вами в таком месте?

Львов, новоиспеченный Ли-Во, сразу заметил, что его плохо понятая фраза о принадлежности к красным произвела хорошее действие. Что новый друг сочувствует коммунистам. Дать ему коммуниста! Пересказать одну из десятков слышанных историй — совсем не такое трудное дело.

— Командуя отрядом против англичан на Востоке, я был ранен и захвачен в плен. Нас — двадцать человек военнопленных --">