Пьер Алексис де Понсон дю Террайль - Похождения Рокамболя. Книга 4. Грешница

забыл различие между собою и скромным рассказчиком.

- Долговязая Полина, - отвечал тряпичник, - это одна пустая женщина, которая живет на улице Кокнарь, и которая, как мне показалось, заигрывает со мною глазами, когда я прохожу мимо нее.

- Ну, и что же?

- Как-то раз долговязая Полина стала уверять, что будто v моей жены завелась интрижка, и так ловко рассказала мне, что я поверил ей.

А этого… и не было? - прервал маркиз, дрожащим от волнения голосом.

Чистые выдумки от ревности,- возразил тряпичник.

Эти слова произвели странную отраду в маркизе Ван-Гоп. Он вздохнул свободнее.

- Все это,- заметил тряпичник, - были сплетни. Но тем не менее я плакал. Плакал как какой-нибудь рекрут… Я был расстроен точно так же как и вы, а жена-то моя оказалась совсем не виноватою!

- У вас были доказательства?

- Еще бы!

Маркиз не хотел более слушать. Он встал, бросил свой кошелек изумленному тряпичнику и торопливо удалился.

Человек этот зажег искру надежды посреди страшного мрака его сердца.

Маркиз возвратился домой пешком и с обнаженною головой. Он нес в руках шляпу, подвергая свою пылающую голову сырости тумана. Сколько часов провел он на скамейке на Елисейских полях под деревом, обнаженным зимним декабрьским ветром, он узнал это только переступая порог своего отеля.

- Который час? - спросил он у швейцара.

- Двенадцать.

Маркиз вышел из дому в пять часов вместе с Рокамболем. Он провел целый час у Даи-Натха, следовательно, он просидел пять или шесть часов на Елисейских полях, погруженный в свое горе.

В том свете, где жил маркиз, муж и жена пользовались относительно друг друга большой независимостью. Если муж не приезжал к обеду, это значило, что он обедает в клубе, и жена садилась за стол одна. Эта неаккуратность была даже весьма обыкновенна у Ван-Гоп. Поэтому, маркиза села за стол в половине седьмого, отобедала одна, просидела часа два у камина и, убежденная, что муж, верно, приглашен на какую-нибудь интересную партию в шахматы, ушла в десять часов к себе в комнату.

Маркиз возвратился домой как человек, который не знает, на что решиться. Он заперся у себя в кабинете и, положив голову на руки, долго размышлял.

Таинственные слова Даи-Натхи убивали его, и когда он вспоминал об обвиняющих словах индианки, он чувствовал, что в нем клокочет сдержанная ярость, тем более ужасная, что она была скрытая. Ему пришло желание войти в комнату жены и зарезать ее во время сна.

Но тут в ушах у него раздавался голос. Это был голос бедного тряпичника, ревновавшего по-своему и узнавшего, что жену его оклеветали. А маркиз сознавал, что Даи-Натха любила его, как любят под тропиками. И он говорил сам себе: «Она налгала!»

Но Даи-Натха говорила с убеждением. Она поклялась, что представит доказательства: она дала маркизу самый драгоценный залог,- свою собственную жизнь, так как только одни он мог спасти ее.

При таких обстоятельствах возможно ли было сомнение?

Но маркиз в то же время вспомнил о клятве, данной индианке. Он обещал ей дождаться роковой минуты и сохранить бесстрастное лицо.

Через час после отчаянной борьбы с самим собою, маркиз одержал победу. Лицо его снова выражало спокойствие, гневные глаза приняли более кроткое выражение, а на сжатых губах появилась улыбка.

«Буду ждать, - сказал он сам себе.- Если Пепа виновна, я убью ее, в противном случае, умрет Даи-Натха».

Конец первого тома.

(Продолжением этого романа служит роман «Граф Артов»).

--">