Бернард Корнуэлл - Битва стрелка Шарпа

полдюжины, но их сопровождала группа пехотинцев, также сменивших свою синюю форму на невзрачную серую. Пехотинцев Шарп насчитал восемнадцать.

Вслед за ним на вершину заполз Харпер.

– Иисус, Мария и Иосиф, – пробормотал он, увидев французов. – Серое обмундирование?

– Может, ты и прав. Может, эти ублюдки и впрямь извели всю краску.

– Пусть бы у них лучше пули для мушкетов кончились, – сказал Харпер. – Так что будем делать?

– Уйдем. Связываться с ними, чтобы просто подраться, нет смысла.

– Да будет так. – Харпер начал сползать вниз. – Уходим сейчас?

– Подожди минутку. – Шарп пошарил за спиной, где в его французском ранце из воловьей кожи лежала подзорная труба. Затем, выдвинув защитный козырек, чтобы линза не отражала мутный свет серого дня, направил трубу вниз, на домишки. Шарп не был богачом, но владел замечательным инструментом, изготовленным лондонским мастером Мэтью Бургом: латунная окантовка линз, защитные крышки и накладка на ореховом корпусе, с выгравированной надписью: «С благодарностью от А. У. 23 сентября 1803». Буквы А. У. обозначали Артура Уэлсли, ныне виконта Веллингтона, генерал-лейтенанта и главнокомандующего британской и португальской армиями, которые теснили маршала Массена к испанской границе. Но 23 сентября 1803 года пронзенный пикой конь генерал-майора Артура Уэлсли сбросил своего всадника на землю, едва ли не под ноги наступавшим врагам. Шарп отлично помнил, с каким восторгом кричали индийцы, когда среди них вдруг оказался красномундирный генерал, а вот то, что происходило в последующие секунды, в памяти почти не запечатлелось. Тем не менее именно в те считаные мгновения судьба выхватила его, уроженца трущоб, из солдатской шеренги и произвела в офицеры британской армии.

Прижимая к глазу подарок Веллингтона, он наблюдал за спешившимся кавалеристом, который нес от речки брезентовое ведро с водой. Сначала Шарп подумал, что драгун хочет напоить свою лошадь, но тот остановился между двумя лачугами и стал поливать землю.

– Фуражиры, – догадался Шарп. – А трюк с водой старый.

– Проголодались, поганцы, – сказал Харпер.

Из Португалии французов гнали даже не столько силой оружия, сколько голодом. Отойдя к рубежу Торриш-Ведраш, Веллингтон оставил после себя разоренную местность – с пустыми амбарами и отравленными колодцами. Пять месяцев французы продержались за счет того, что подчищали покинутые населением деревушки. Они здорово наловчились отыскивать спрятанные жителями припасы. Один из способов обнаружения закопанных емкостей с зерном заключался в поливании земли водой. Там, где землю вскапывали, вода уходила быстрее.

– В горах съестное не прячут, – презрительно проговорил Харпер. – Ну кто потащит сюда зерно?

И тут внизу закричала женщина.

Поначалу Шарп и Харпер подумали, что кричит какое-то домашнее животное. Звук был приглушен и искажен расстоянием, а кроме того, гражданских лиц в поселке они не заметили. Но вопль заметался между холмами, и заключенный в нем ужас пронял обоих мужчин.

– Вот же скоты, – сказал Харпер.

Шарп сложил зрительную трубу.

– Она в одном из домишек. Сколько с ней? Двое? Может, трое? Значит, всего их там не больше тридцати.

– Нас сорок, – с сомнением добавил сержант.

Не то чтобы он боялся, но преимущество не было настолько подавляющим, чтобы гарантировать бескровную победу.

Женщина снова закричала.

– Приведи Прайса, – распорядился Шарп. – Скажи всем, чтобы приготовились и не высовывались. – Он обернулся. – Дэн! Томпсон! Купер! Харрис! Сюда! – (Эти четверо были его лучшими стрелками.) – Не высовываться! – повторил он, дожидаясь, когда солдаты поднимутся на гребень. – Через минуту я поведу остальных вниз. А вы прикрывайте отсюда. Валите каждого ублюдка, который покажется опасным.

– Они уже уходят, – сказал Дэниел Хэгмен, самый старший в роте солдат и лучший стрелок.

Чеширский браконьер, он в свое время воспользовался шансом и записался в армию, предпочтя ее каторге, которая грозила ему за пару фазанов, подстреленных в поместье отсутствующего лендлорда.

Шарп обернулся. Французы уходили. Точнее, уходило большинство – последние пехотинцы в колонне то и дело оборачивались и кричали что-то, обращаясь, похоже, к своим товарищам, оставшимся в лачуге, из которой и доносились женские вопли. Отряд с полудюжиной кавалеристов во главе устало тянулся вдоль речушки в --">