Юрий Александрович Никитин - Золотая шпага

начало имеет…» ^[1]

– Счастливчик! – заметил Быховский. – Нам бы такие.

– Ничего, – утешил товарища Балабуха. – Мы еще себя покажем.

– Покажем, – огрызнулся Быховский. – С гатчинцами?

Настроение у всех троих сразу же испортилось. Они пошли дальше молча. Уже год, как умерла императрица Екатерина II, и положение в военном деле сразу же ухудшилось. Несмотря на женскую ограниченность или благодаря ей, императрица имела смелость признавать собственную некомпетентность в ряде вопросов и полагаться на людей более сведущих. В военном искусстве она не стесняла инициативы полководцев – фельдмаршалов Румянцева, Потемкина, Суворова. В результате ее политики русские войска одержали ряд блестящих побед над турками и значительно расширили владения Российской империи на юге.

Зато сменивший ее император Павел… Армия по его приказу надела зауженные немецкие мундиры, солдаты обязаны были носить парики с косичками и буклями. Широкий славянский шаг был сокращен по прусскому образцу. За нарушение строя каждого ждала жестокая кара, а то и смерть под шпицрутенами. Парады стали проводиться ежедневно и нагоняли ужас как на солдат, так и на офицеров.

– Туго нам придется, – проговорил Балабуха озабоченно. – Солдата в случае нарушения ружейного приема ждет кара, а нас – Сибирь. Теперь на парадах солдаты обязаны появляться в длинных темно-зеленых мундирах с красными обшлагами, в длиннющих суконных гетрах и тупоносых ботинках. Сам видел новую форму, клянусь! Да, забыл, еще в белых штанах! Представляете? На голове у каждого сверкает начищенный кивер, из-под него выглядывают букли, а сзади торчит косичка. Я слышал, что для того, чтобы содержать в порядке парики и кивера, приходится вставать ночью, вдобавок начищать две дюжины блях и пряжек!

– Суворов, говорят, сказал: «Пудра не порох, букли не пушка, коса не тесак, а я не немец, а чистый русак».

– Здорово! – восхитился Быховский.

– Здорово, да не очень, – возразил всезнающий Балабуха. – Император вчера дал фельдмаршалу отставку, лишил чинов и сослал в родное имение Кончанское под надзор полицейского чиновника.

Засядько попробовал утешить приунывших друзей:

– Ничего… Парады парадами, а как дойдет дело до войны, то куда вся эта мишура и денется. Что ни говори, а пудра и в самом деле не порох. А коса не тесак.

– Дай Бог нашему теленку да вашего волка съесть, – недовольно буркнул Балабуха.

– А как князь Голенищев-Кутузов писал по Бугскому егерскому корпусу, – засмеялся Быховский и с удовольствием процитировал, гордясь своей безупречной памятью: – «Приемами много не заниматься, учить без лишнего стука и так, чтобы ружье от него не терпело…»

Середину улицы занимала громадная лужа. Прохожие опасливо жались к заборам, боясь попасть под брызги или копыта лошадей, подгоняемых лихими извозчиками. Балабуха и Быховский обошли ее по кромке, а Засядько лихо перепрыгнул.

– Теперь и Кутузова отстранят, – сказал Балабуха.

– Вряд ли, – возразил Засядько. – Кутузов – опытный политик. С двором ладить умеет.

– Он со всеми умеет, – хмыкнул Быховский. – Хитрая лиса…

Балабуха и тут не упустил случая блеснуть своей осведомленностью:

– Вчера Кутузова послали в Берлин договариваться о совместных действиях против революционной Франции. Довольно легкое дело, ибо Пруссии выгодно вступить в коалицию с Россией, Англией и Австрией. Все они панически боятся Франции. Помяните мое слово, нам еще придется драться с французами!

Быховский угрюмо подтвердил:

– Да, с запада пахнет порохом.

Впереди раздался грохот сапог. Из-за поворота показалась колонна солдат. Одинаковые, в темно-зеленых долгополых сюртуках и белых гетрах, напудренные, завитые, они были похожи на оловянных солдатиков – излюбленную игру короля Фридриха и российского императора Павла. Солдаты шли, не сгибая коленей, поднимая высоко ноги и со стуком опуская их на вытянутые ступни.

Балабуха, который с первого же дня возненавидел прусские порядки, разозленно сплюнул. Разукрашенные, как попугаи, солдаты уже не выглядели солдатами. Быховский толкнул друга в бок и сказал примирительно:

– Не сердись. Умей находить в жизни и хорошее.

– А ты сам в ней что-то видишь хорошее?

– Вижу.

—Что?

– А посмотри в ту сторону… Во-о-он там коляска! Разве не ангел сидит в ней в окружении гарпий?

Со стороны площади, весело постукивая колесами, двигалась элегантная закрытая --">