Уилбур Смит , Имоджен Робертсон - Царь царей

это будет битва не на жизнь, а на смерть. Его жене не нужно было знать подробностей каждого парированного удара, блеска клинка Османа. Самым сильным его воспоминанием было выражение ярости и ненависти в глазах Османа, когда он умирал. Эта ярость, эта ненависть заставили Османа совершить свою единственную ошибку в борьбе между ними. Его страстное желание уничтожить Пенрода сделало его на одну решающую секунду предсказуемым. Пенрод понимал эту ненависть, умел контролировать свой гнев и ярость, и это давало ему преимущество, в котором он нуждался. Сострадание и контроль-вот инструменты, которые дал ему его суфийский учитель Фарук, когда он оправился от своей зависимости к опиуму, и он использовал их.

“А Ребекка?- наконец ей удалось выговорить:

- Я видел ее, Эмбер. Он действительно женился на ней, возвысил ее над всеми другими своими женщинами. Он с трудом подбирал слова, чтобы рассказать жене о том, что произошло, когда ее сестра, некогда прекрасная девушка, вышла из тени мечети Гедда и увидела его, стоящего над телом ее покойного мужа.

“Она покончила с собой, не так ли?- Прошептала Эмбер и увидела ответ в глазах Пенрода. По ее щеке скатилась слеза, и она вытерла ее тыльной стороной свободной руки. - Все в порядке, Пенрод. Я никогда не думал, что увижу ее снова. Шафран была права: Ребекка в конце концов принадлежала пустыне.”

Он приложил ладонь к ее лицу, вспоминая, как впервые увидел ее ребенком в Хартуме, потом молодой девушкой, которой было не по себе от своей новообретенной славы в клубе "Гезера", а теперь еще и своей женой, женщиной, которая вырастила Льва и стояла рядом с Царем Царей.

- Эмбер, Ребекка была не одна.”

В этот момент из гулкого коридора донесся женский голос: - Аль-Зара! Иди поприветствуй свою старую няню.”

Эмбер взвизгнула и вскочила на ноги. - Назира! Она влетела обратно в дом, и Пенрод последовал за ней более размеренным шагом, но все же успел увидеть, как его жена обняла женщину, которая в юности была ей почти матерью в Хартуме.

Рядом с ней стояли мальчик и девочка-дети Ребекки от Османа Аталана, оба с оливковой кожей и медными волосами. А в открытую дверь настороженно смотрел Якуб, у ног которого лежало снаряжение Пенрода.

“К чему вся суета?”

Пенрод обернулся и увидел Шафран, входящую в дом с задней стороны. - О, Пенрод, ты уже дома. Я так рада этому.- Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, но тут заметила группу людей в холле. - Подожди! Это. . . Назира!- Она бросилась вперед, чтобы присоединиться к его объятиям.

Пенрод решил оставить женщин, чтобы они поделились своими новостями, смехом и слезами, и вернулся на веранду, где обнаружил Райдера, который курил сигару и смотрел на реку.

“Это ты убил Османа?- Спросил Райдер.

“Да.”

“Хорошо.- Райдер открыл портсигар и протянул его Пенроду. Он взял одну сигарету, но зажег ее не сразу, его глаза были устремлены на горизонт и меняющиеся цвета реки.

“А Ребекка?- Спросил Райдер.

- Она умерла от собственной руки и оставила двух своих детей на наше попечение. Старший мальчик, мне не нравится, но ее маленькая девочка обладает всей красотой и духом женщин Бенбрука.”

Райдер выпустил струю дыма. Его собственные дети играли на зеленых лужайках перед соседней виллой под бдительным присмотром слуг.

Пенрод чиркнул спичкой и, когда табак уже почти догорел, бросил спичку в хрустальную пепельницу, стоявшую перед ним на столе.

- Ребекка была замечательной женщиной, - сказал Райдер.

“Так оно и было, - ответил Пенрод. “Как и ее сестры.”

Они молча смотрели на закат, прислушиваясь к голосам женщин, эхом отдававшимся в доме позади них.

--">