Джованни Леви - Нематериальное наследие. Карьера одного пьемонтского экзорциста XVII века

социально востребованными поступками, между свободой и принуждением. Несогласованность правил, двусмысленность языка, взаимное непонимание социальных групп или индивидов, немалая роль инерции, вызванной предпочтением, отдаваемым привычному ходу дел, и издержками, вытекающими из решений, принятых в условиях чрезмерной неопределенности, не препятствуют тому, чтобы считать это общество всесторонне активным и сознательным, а социальную систему — результатом соотношения поступков и решений, принятых в рамках полноценной, но усеченной рациональности^[4].

Итак, я выбрал заурядное местечко и ничем не примечательную историю. Сантена — маленькое селение, Джован Баттиста Кьеза — заклинатель бесов, в общем, малообразованный человек. Однако именно благодаря обыденности цепи событий в жизни группы лиц, событий, имеющих локальное значение, но зависимых от экономических и политических реалий, которые находились вне пределов досягаемости самих людей, мы можем выявить комплекс проблем, связанных с мотивацией и стратегией политического действия. Речь идет не о явном бунте, остром кризисе, закоренелой ереси, судьбоносном нововведении, а о политической реальности, социальных отношениях, экономических правилах, психологической атмосфере самого обыкновенного места, которые позволили мне, как я надеюсь, показать, сколь много случается важного в тот момент, когда кажется, будто ничего не происходит. Я имею в виду повседневные стратегии в одном из сегментов крестьянского мира в XVII в. Они связаны с общими проблемами и темами, а также позволяют поставить под сомнение ряд общеизвестных гипотез, возникших в силу более отстраненного и менее микроскопического взгляда на предмет исследования.

Пройденный мной путь позволил рассказать о событиях в локальном контексте. Я использовал материалы, содержащие обычные данные по массовой просопографии: приходские регистры, нотариальные акты, кадастровые записи и отдельные административные документы.

Церковная история была предметом, но одновременно и поводом для реконструкции социальной и культурной атмосферы местечка. Она обретает значение, связанное с конкретным функционированием общих законов в частных условиях и позволяющее выявлять константы и проводить сравнения. Смысл самих документов меняется, теряется их очевидность, становится понятно, что их непосредственное и буквальное истолкование извращает их функцию в информационной цепи, которую нельзя произвольно прерывать: соотнесение нотариальных актов с одной-единственной нуклеарной семьей умалчивает о комплементарных стратегиях родовых коалиций, не сосредоточенных в одном месте. Купля-продажа земли, воспринимаемая как выражение безличных рыночных отношений, скрывает правила взаимообмена, создающие предпосылки для сделок.

Эта совокупность контекстов, соотношение правил и поступков, социальных структур и их отображений в письменных источниках, дословных формул документов и документальных серий играют, как мы увидим, немаловажную роль в истории Джован Баттисты Кьезы.

Ход исследования оказался для меня важнее изложения фабулы событий: поставленные мной вопросы выходят за рамки обыденности тех происшествий, которые послужили канвой рассказа. Первая глава посвящена кульминационному пункту истории, охватывающей тридцать лет. Идейно бедная проповедь и внешне ничем не обоснованное воодушевление крестьян побуждают поставить сложные проблемы, связанные с когнитивной ориентацией, объяснением причинности, психологическими особенностями понимания святости, власти, социального, экономического и демографического кризиса.

Вторая и третья главы посвящены структурному описанию семейных стратегий и отношения к земле и к ее коммерциализации. Эти два важнейших аспекта иллюстрируют зависимость экономических реалий от социальной обстановки.

Впрочем, структуры не объясняют событий и поведения. В лучшем случае они описывают основные характеристики культуры, ценности, общие и вероятные оценки. Следовательно, необходимо было выйти за рамки статичного описания общества, в результате чего стала очевидна весомость социальных связей в хозяйственных операциях, значимость системы межличностных отношений как основы социальной динамики — в большей степени, чем их конкретных проявлений.

Предмет четвертой главы составляют система господства и переживание общего кризиса --">