Конн Иггульден - Врата Рима. Гибель царей

капли падали на тунику. Вырвав лук и не отпуская горло, он принялся осыпать Гая ударами.

«Убьет и скажет, что так случайно получилось, – с отчаянием подумал Гай. – По глазам видно, что убьет. Я уже дышать не могу».

Он пытался отбиваться, но колотил по большей части воздух. Все вокруг, словно во сне, затянуло серым туманом, заложило уши. А потом он вообще перестал что-либо чувствовать, и Тоний бросил его на влажные листья.

Часом позже Тубрук нашел Гая на тропе и привел в чувство, плеснув воды на разбитую голову. Лицо снова покрылось коркой запекшейся крови. Еще не заживший толком глаз заплыл, так что с одной стороны Гай видел только темноту. Светоний уже во второй раз сломал ему нос, все остальное представляло собой сплошной синяк.

– Тубрук, – пробормотал Гай, приходя в себя, – я свалился с дерева.

Смех бывшего гладиатора отозвался эхом в густом лесу.

– Свою храбрость, парень, ты доказал – тут сомнений нет! А в твоем умении драться я что-то сомневаюсь. Пора тебе научиться этому делу, пока не убили. Вот вернется отец из города, я с ним поговорю.

– Ты же не расскажешь ему, ну… как я свалился с дерева? Пока падал, столько веток поломал. – Из разбитого носа текла кровь, и Гай ощущал ее привкус во рту.

– Дереву-то досталось? Ты хоть раз в него попал? – спросил Тубрук, глядя на измятые листья.

– Ну, теперь у дерева нос такой же, как у меня.

Гай попытался улыбнуться, но его вырвало в кусты.

– Хм-мм… Думаешь, этим все кончилось? Я не могу допустить, чтобы ты продолжал в том же духе. Не хочу видеть, как тебя покалечат или убьют. Твой отец, уезжая в город, рассчитывает, что ты учишься вести себя достойно как его наследник и патриций, а не затеваешь бессмысленные драки, словно какой-нибудь уличный оборванец. – Тубрук на секунду отвлекся, чтобы поднять валяющийся в кустах сломанный лук. Тетива лопнула, и он недовольно поцокал языком. – А вот за то, что стащил лук, мне бы следовало тебя поколотить.

Гай печально кивнул.

– Все, больше никаких драк, ясно?

Тубрук поднял его и стряхнул с туники прилипшую грязь.

– Ясно, больше никаких драк. Спасибо, что пришел за мной.

Гай сделал несколько неуверенных шагов и едва не упал. Старый гладиатор вздохнул, поднял мальчишку на плечо и понес домой. «Берегись!» – предупреждал он, ныряя под низкие ветки.

К следующей неделе Марк практически поправился, если не считать руки, которая оставалась обездвиженной. Темноволосый и невысокий – почти на два дюйма ниже Гая, – он отличался крепкими ногами и сильными руками, которые были непропорционально длинны. Марк утверждал, что эта его особенность поможет ему стать большим мастером рукопашного боя, поскольку ему будет легче дотянуться мечом до врага. Он также умел жонглировать четырьмя яблоками и даже хотел попробовать делать то же самое с ножами, но рабы на кухне рассказали о его планах матери Гая, Аврелии. И она накричала на беднягу так, что он пообещал выбросить эту затею из головы. Мало того, с тех пор Марк каждый раз опасливо оглядывался, беря нож для еды.

Когда Тубрук принес едва живого Гая на виллу, Марк как раз пробрался на кухню, где с увлечением собирал пальцами жир со сковород. Услышав голоса, он пробежал вдоль стоящих в ряд массивных кирпичных печей к комнате Луция.

Каждый раз, так или иначе пострадав, они шли к Луцию, рабу-лекарю, пользовавшему как рабов, так и членов семьи. В своей комнате он накладывал повязки, промывал гнойные раны настоем из личинок, вырывал клещами больные зубы и зашивал порезы. Спокойный и терпеливый Луций, сосредоточившись на работе, имел привычку шумно дышать носом. Со временем его сопение стало ассоциироваться у мальчиков с покоем и безопасностью. Гай знал, что после смерти отца Луций получит свободу – в награду за его молчаливую заботу об Аврелии.

Пока Луций уже во второй раз возился со сломанным носом Гая, Марк сидел рядом и жевал хлеб с подгоревшим жиром.

– Получается, Светоний тебя опять побил? – спросил он.

Гай кивнул; говорить он не мог, а глаза застилали слезы.

– Вот подождал бы меня, вместе бы мы его поколотили.

Гай не мог даже кивнуть. Закончив ощупывать носовой хрящ, Луций резким движением поставил его на место. Свежая кровь хлынула на ту, что пролилась раньше и уже запеклась.

– Осторожней, Луций! Ты мне чуть нос не оторвал!

Луций улыбнулся и принялся нарезать полотняные полоски, чтобы обвязать ими голову.

Воспользовавшись паузой, Гай повернулся к --">