Руслан Иванович Аристов - Маньчжурия, 1918. Особый отряд

ненавязчивого крепостного права для школьников. Не, оно бывало иногда весело, но я бы лучше поехал к дедушке на южное побережье, чем горбатился на прополке — выбора не было, половина лета в топку. Короче, коммунист из меня, как из Кисы Воробьянинова — отец русской демократии. Зачем мне их, большевиков, поддерживать? Ради чего? Ради построения чудовищной утопии на костях народа, которая закончится в итоге полным историческим крахом и предельно весёлыми девяностыми, от воспоминания о которых глаз начинает дергаться?» — Виктор вздохнул и выдохнул несколько раз, ощущая прилив крови к лицу. — «Ладно ещё НЭП, но ведь потом пойдёт самая жесть — сворачивание этого самого НЭПа как отклонение от линии партии, коллективизация, голод, индустриализация непомерной ценой со ставкой на тяжелую промышленность вместо легкой, необходимой населению, буйство ежовых чекистов с охрененно новаторскими в процессуальном плане тройками — тебя убивают в тот же день без права обжалования приговора. Дальше война и все эти чудовищные провалы первых месяцев. Потом послевоенные репрессии, когда Вознесенского и ленинградцев сотрут в порошок за попытку создания компартии РСФСР — хех, ведь у наиболее большой и важной республики своей партии просто не было, мол, хватит вам и общесоюзной, товарищи. И вот я приезжаю в Питер, допустим, делаю какую-то карьеру, втираюсь в доверие к Сталину — и что меня ждёт в том же тридцать седьмом? Арест, подвал, паяльник на пятках, напильник на зубах и письма на деревню к дедушке — товарищ Сталин, произошла чудовищная ошибка…?! Чудненькая перспектива, когда есть выбор — какие-никакие, но менее кровожадные белые, которые в случае победы смогут построить какую-никакую, хоть полуфашистскую в начале — ну а как иначе, но буржуазную демократию лет через двадцать, хотя бы теоретически. И второй мировой можно избежать, и в космос можно будет полететь, и голод предотвратить, и индустриализацию нормально провести — с упором на легкую промышленность как базу экономики, а не эти гиганты в вечной мерзлоте ради процента повышения выплавки чугуна ради новой выплавки чугуна. Да и я не буду бедствовать! Поэтому сделаю я ставку на господ белогвардейцев, наверное, как классово близкий мне элемент. В случае уж совсем печального развития или переметнусь к красным со всеми вытекающими рисками, или рвану в Америку — миллионером я стану хоть там, хоть здесь, при белых, но здесь — с гарантией, тут хоть сейчас можно стричь бабки», — бреясь опасной бритвой — жутко неудобное дело само по себе да ещё и без теплой воды, принципиально для себя решил Виктор. — «Да, при белых будет частная инициатива, бизнес, многопартийная система и политическая конкуренция, и уж я не пропаду с моим бэкграундом. Кроме того, к красным мне нельзя из-за родственника-посла — шлепнут без вариантов и разбираться не станут, он же явный антибольшевик и князь».

Водопровод, жестяной умывальник и зеркальце в номере имелись — Виктор смыл остатки мыльной пены с лица, немного помассировал щеки, потом сделал легкую гимнастику — моторика тела ощущалась ещё немного чужой, хотя уже получше, чем в первые дни. Ощутив прилив бодрости, он облачился в форму, затянул портупею, поправил сбоку кобуру, выровнял фуражку, взглянул на золотые погоны и на собственноручно начищенные сапоги — всё как положено.

Виктор застегнул шинель, запер свой более чем скромный по меблировке и далеко не комфортабельный номер, спустился вниз, на улицу — консульство находилось в соседнем квартале, в пяти минутах ходьбы быстрым шагом.

«Бытовые условия — просто непередаваемые, даже привычные мне умывальники и водопровод с горячей водой потребуют совершенно иного уровня достатка, и точно не в этой дыре», — лицо немного свербело после бритья и ледяной воды, и Виктор ощущал, будто оно деревенеет на ветру — было ещё по-апрельски прохладно.

Улица шумела — сигналили немногочисленные автомобили, орали рикши, торговцы-лавочники чуть ли не хватали за руку, размахивая своим товаром — Харбин, очень молодой город, выросший из Мостового посёлка в конце прошлого века, и был по сути детищем Китайско-Восточной Железной Дороги, здесь располагалось её управление.

За эту неделю Виктор уже поверхностно вник в местные дела — в конце прошлого года местный Совет рабочих и солдатских депутатов объявил себя единственным законным органом власти на КВЖД, однако китайские войска по просьбе --">