Артём Артёмов (Artem2s) - Волчий замок

ноги. — Славно, Готлиб. Возьми с собой Вернера и Вигхарда, их мечи тоже засиделись в ножнах, да и кому, как не воинам господним противостоять злу. А за провожатого вам будет Гельтвиг, он родом из тех мест.

— Гельтвиг, господин мой? Разумно ли, он совсем молод.

— Юность не порок, мой славный воин, да и не ты ли сам посвятил его в рыцари в Триполи, на обратном пути из Святой земли? Разве не явил он немалую доблесть перед лицом врага?

— Пред лицом людей да, господин, но ты говорил об исчадиях ада, — с сомнением покачал я головой. — Гельтвиг храбр и силен, но я сомневаюсь в крепости его веры, и, право, сожалею подчас о своем поспешном решении сделать его рыцарем.

— Где же, как не в борьбе с врагом рода человеческого, проверяется крепость веры, Готлиб? — разумно рассудил Вальгрим. — И не ты ли отрицаешь саму возможность встречи с исчадиями ада? Отправляйтесь, как будете готовы, и да пребудет с вами Бог.

Так был решен вопрос о составе нашей группы; так и вышло, что в первый месяц зимы четыре рыцаря, побывавших в Святой земле, неспешно ехали по безлюдному тракту на самую северную окраину Северной марки Империи. Уговорились мы отправиться через седмицу, по завершении должных сборов и молитв, однако на четвертый день случился в замке очередной пир, из тех, что претили мне все больше и больше, и я, не сдержавшись, поведал соратникам своим о желании как можно скорее покинуть гостеприимные стены. К удивлению моему, Вигхард и Вернер охотно согласились со мной в этом желании, а Гельтвиг, увидев единодушие наше, тут же предложил уезжать, не дожидаясь рассвета. Урезонив пылкого юношу, порешили мы все же двинуться в путь с первыми лучами солнца, выехав, таковым образом, на два дня раньше срока.

Вооружились мы на славу, с должным вниманием отнесшись к слухам о кровавых расправах с дерзнувшими воспротивиться темным силам. Каждый ехал в тяжелой кольчуге, не спеша, впрочем, надеть капюшоны и шлемы. Белые сюрко с крестами скрывались теперь под тяжелыми, но теплыми шкурами — первый месяц зимы выдался холодным, и земли марки уже покрыты были снегами. Спутники мои вооружились верными прямыми клинками, Гельтвиг и Вернер — под одну руку, а Вигхард любимым своим длинным клинком, которым одинаково ловко мог орудовать как двумя руками, так и одной. Перетянутая кожей длинная рукоять этого меча теперь покачивалась возле его седла рядом с моим коленом. Я же взял с собой изогнутую саблю дамасской стали, кою привез как трофей с востока. Взятая на потеху, она пришлась мне по руке, удивительно быстро обвыкся я с непривычным оружием неверных и полюбил превыше любого другого.

По недолгом обсуждении отказались мы от луков, но взяли каждый по паре добрых боевых ножей, кои все, кроме Гельтвига, умели метнуть верной рукой точнее, а главное быстрее любой стрелы. Отказался я также и от предложенных мне арбалетов. Против нечистых слуг Сатаны, буде такие встретятся нам, арбалеты все равно будут бессильны, а против христиан, сколь угодно злокозненных, использовать арбалет запретил несколько лет назад сам Папа. Кроме того, признаюсь честно, почитал я арбалет оружием мерзким и недостойным рыцаря, хоть и понимал неразумность подобных суждений.

Вигхард, который ехал рядом со мной, всегда был человеком суровым и неразговорчивым, потому пребывал в молчании. Я же в день тот тако же не тяготел к праздным беседам, ведь душа моя терзаема была сомнениями и стыдом. Не мог я допустить мысли о существовании адских сил на священной земле Империи, ибо это означало допустить слабость Господа, что было невыразимым кощунством. Но и слухи, которые поведал мне мой господин, я не мог не принять во внимание. Слухи эти, к стыду моему, поколебали уверенность мою, а негромкий разговор, что вели позади Гельтвиг с Вернером, и к коему я поневоле прислушивался, лишь усугублял мои терзания.

— Продали душу свою самому врагу рода человеческого, и он дал им взамен силу и облики диких зверей! — с жаром рассказывал Гельтвиг.

— С раннего детства страшусь зайцев и ежей, — отвечал ему Вернер, коему, хоть и ненамного он был старше малыша, жизнерадостность и задорный нрав не изменяли даже перед лицом смерти. — Или возьмем белок! Даже помыслить боязно, до того опасные и злокозненные звери.

— Тебе лишь бы шутить! — досадливо воскликнул наш юный крестоносец. — Говорю тебе, то не выдумки! Я с малых лет слышал эти легенды, а теперь, видно, кто-то пробудил древнее зло, и оно --">