Дэйл Фурутани - Смерть на перекрестке

СМЕРТЬ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ

ДЭЙЛ ФУРУТАНИ

ОТ АВТОРА

Мысль об этой трилогии зародилась, когда я сидел в старинном японском крестьянском доме семнадцатого века в саду Санкэй-эн в Иокогаме. Я потягивал дымящийся зеленый чай и дивился половицам, за столетия отполированным до зеркального блеска босыми ногами. И тут я подумал, что в книгах о древней Японии люди, обитавшие в таких домах, чаще всего служат лишь декорацией для более грандиозных событий — например, для борьбы за титул сёгуна. А ведь у них тоже были свои истории, и я решил поведать хотя бы некоторые из них, избрав для этого форму детективной трилогии.

Выбрав действующих лиц, я должен был определиться со временем действия. Для большинства японцев 1603 год так же знаком, как для американцев — 1776-й; в 1603 году Токугава Иэясу провозгласил себя сёгуном Японии, и это стало поворотным моментом в истории страны. Следующие двести пятьдесят лет японская культура, политика и общественный строй находились под железной рукой сёгуната Токугава. Этому периоду посвящено множество художественных и документальных произведений, но меня интересовал сам исторический перелом — тот краткий миг, когда вся нация переживала глубокие и всеобъемлющие перемены, а сёгунат Токугава еще не успел запустить свои щупальца во все стороны японской жизни.

Я писал эту трилогию прежде всего как развлекательное произведение. Я приложил все силы, чтобы как можно точнее воссоздать картину японской жизни 1603 года, но ради художественного вымысла мне, разумеется, пришлось пойти на некоторые вольности.

К примеру, японский язык семнадцатого века, как и английский той же эпохи, в дословном переводе прозвучал бы для современного уха высокопарно и странно. А раскатистая высокопарность японского придворного языка быстро утомила бы читателя, если бы сохранялась на протяжении всей книги. По этим причинам я старался передать лишь колорит речи той эпохи, используя при этом современную форму диалогов.

Надеюсь, эти уступки, сделанные в угоду повествованию, не породят анахронизмов и не оскорбят ученых, чьи познания в этом периоде значительно превосходят мои.

Дейл Фурутани

ОСНОВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

В этой книге японские имена даны в традиционном порядке: сначала фамилия, затем имя. Так, в имени «Мацуяма Кадзэ», Мацуяма — это фамилия, а Кадзэ — имя.

Аой, деревенская проститутка

Босс Куэмон, главарь разбойников

Хатиро, юноша из шайки босса Куэмона

Итиро, староста деревни Судзака

Дзиро, угольщик

Манасэ, даймё, правитель уезда

Мацуяма Кадзэ, ронин, самурай без господина

Нагахара Мунэхиса, сэнсэй (учитель), знаток эпохи Хэйан

Нагато Такамасу, магистрат уезда

Окубо, знакомый Кадзэ с детских лет

Сэнсэй, наставник Кадзэ

ГЛАВА 1

В горах затаился туман.

Под сырым пологом сжался

Кролик.

Япония, шестнадцатый год правления императора Го-Ёдзэя (1603)

— Ты готов умереть?

Лицо юного самурая окаменело от гнева; бросая вызов, он брызгал слюной. Услышав слова юного мечника, трое из четырех пассажиров крохотной лодки вжались в борта, словно пытаясь уклониться. Четвертый же — тот, на кого и обрушилась ярость самурая, — невозмутимо сидел на корме, рядом с лодочником. Гребец перестал грести, как только ссора начала разгораться.

— Ну! Почему ты не отвечаешь? Я ученик школы фехтования Ягю, и я бросил тебе вызов!

Прежде чем ответить, крепкий мужчина на корме не спеша стер рукавом кимоно каплю слюны, попавшую ему на тыльную сторону ладони. Другой рукой он придерживал единственную катану в простых черных ножнах. Он, без сомнения, был самураем, но голова его не была выбрита по воинскому обычаю, и всем своим видом он походил на ронина — самурая без господина, скитающегося в поисках службы.

Незадолго до этого пятеро — два самурая, два крестьянина и купец — собрались на берегу в ожидании переправы. Всех их свела вместе общая нужда — пересечь реку. Вместо того чтобы вежливо представиться старшему самураю, юнец немедленно принялся расписывать свое обучение в школе фехтования Ягю и свое мастерство владения мечом. Поначалу крестьяне и купец слушали его с интересом, ведь в воинской культуре умение владеть мечом ценилось превыше всего. Но едва лодка отчалила, хвастовство юноши стало совсем непомерным. Он потребовал от второго самурая подтвердить, что --">