Джеймс Уиллард Шульц - Моя жизнь среди индейцев

Большая часть книги посвящена рассказу о жизни черноногих до их поселения в резервациях. Автор пишет о черноногих так, как если бы он приехал к ним в 1865 году или даже еще раньше, а не 1878 году, как это было в действительности. Шульц не мог быть очевидцем многих событий, происшедших задолго его приезда в прерии. Он пишет, что осенью 1870 года вместе с торговцем Ягодой построил форт Стенд-Оф. В действительности же Шульцу было в это время 11 лет и он жил со своими родителями далеко на востоке США. Не мог видеть Шульц и бесчисленные стада бизонов, об охоте на которых он рассказывает так ярко и красочно, ибо к 1878 году почти все бизоны были истреблены. Не участвовал Шульц, очевидно, и в военных набегах черноногих на другие племена, хотя описывает он такие набеги как очевидец.

Форма автобиографической повести для Шульца — литературный прием, позволивший живо и образно рассказать о жизни индейцев прерий в 1860–1870 годах. А главное, сделав самого себя действующим лицом, автор получил возможность непосредственно выражать свои мысли, во весь голос сказать о своей симпатии и сочувствии к индейцам и осудить хищничество колонизаторов. «Я так же, как и индейцы, считаю, — пишет Шульц, — что белый человек — ужасный разрушитель. Он превращает покрытые травой прерии в бурые пустыни; леса исчезают перед ним и только почерневшие пни указывают, где некогда находился их зеленый прелестный приют. Да что, он даже иссушает реки и срывает горы. А с ним приходят преступление, голод и нужда, каких до него никогда не знали. Выгодно ли это? Справедливо ли, что множество людей должно расплачиваться за жадность немногочисленных пришельцев».

Шульц здесь правильно характеризует хищническое отношение колонизаторов к природе и к людям. Но он не понимает, что дело не в белом человеке и его цивилизации вообще, а в капиталистической системе хозяйства, которая не вечна. Поэтому взор Шульца обращен не вперед, а назад. Вспоминая жизнь индейцев до прихода колонизаторов, он пишет: «Увы, увы! Почему эта простая жизнь не могла продолжаться и дальше. Зачем железные дороги и мириады переселенцев наводнили эту чудесную страну и отняли у ее владельцев все, ради чего стоит жить? Они не знали ни забот, ни голода, не нуждались ни в чем. Из своего окна я слышу шум большого города и вижу бегущие мимо торопливые толпы. Сегодня резкая холодная погода, но большинство прохожих, и женщин и мужчин, легко одеты, лица у них худые, а в глазах светятся грустные мысли. У многих из них нет теплого крова для защиты от бури, многие не знают, где добыть пищу, хотя они рады были бы изо всех сил работать за пропитание. Они „прикованы к тачке“ и нет у них другой возможности освободиться, кроме смерти. И это называется Цивилизация! Я считаю, что она не дает ни удовлетворения, ни счастья. Только индейцы, жители прерий, в те далекие времена, о которых я пишу, знали полное довольство и счастье, а ведь в этом, как нам говорят, главная цель человека — быть свободным от нужды, беспокойства и забот. Цивилизация никогда не даст этого, разве что очень, очень немногим».

Так, непонимание законов общественного развития приводит Шульца к отрицанию цивилизации, к реакционной к утопической идее, «назад к природе, к предкам». Узость взглядов, оторванность от пролетариата и прогрессивной интеллигенции больших городов лишили Шульца возможности понять поступательный характер исторического процесса. Зло и несправедливости капиталистической цивилизации для автора неотделимы от цивилизации вообще, и он зовет к примитивной полупервобытной жизни, к отказу от культурных ценностей, созданных человечеством за много тысяч лет.

Шульц не видит будущего для индейцев и, в частности для черноногих. Он считает, что они обречены на неизбежное вымирание, и Шульц, всем своим творчеством протестуя против этого, все же не борется активно за права индейцев.

Шульц не смог понять социальной и политической природы угнетения индейцев в капиталистической Америке. Не видя выхода из создавшегося положения, он пытается спрятаться от трагедии народа, среди которого жил, за пологом своей палатки, укрыться в мирке личного счастья. В одном месте книги он пишет о себе и Нэтаки: «мы были молоды, любили друг друга; какое нам было дело до всего остального».

Взаимоотношения белых и индейцев, часто недружественные, Шульц наивно объясняет личными качествами того или иного человека. В действительности дело обстояло сложнее: в --">