Луис Ламур - Проездом...

дом огибают четыре всадника, а затем услышал пронзительный крик из конюшни. Высоко подняв руку, он въехал во двор.

Один из всадников выехал ему навстречу.

— Езжай своей дорогой, парень. У нас свои проблемы, они тебя не касаются.

— Не парень, а рейнджер! — сказал Боудри. — А теперь спрячь винтовку в чехол и отзови своих псов, иначе я вышибу тебя из седла!

Всадник презрительно рассмеялся.

— Да я могу…

И вдруг на него уставился «кольт».

— Хватит! — сказал Боудри. — Хватит, убирайся!

Визг, раздавшийся из конюшни, подстегнул Боудри. Чтобы не подставлять спину врагу, он резко послал коня вперед и ударом револьвера выбил всадника из седла. Резко развернувшись, он въехал в конюшню.

С Дотти боролся мужчина с искаженным от ярости лицом и расцарапанной окровавленной щекой. Заметив Боудри, он отшвырнул девушку и потянулся к оружию, но чалый хорошо знал свое дело: когда Боудри пришпорил коня, он плечом ударил человека, повалив его на пол.

Чик тут же очутился рядом, схватил его за рубашку, выбил из рук оружие, а затем нанес второй удар — по голове.

Боудри сорвал с бандита оружейный пояс и уже поворачивался, когда увидел, что в амбар вбежали двое. Он навел на них револьвер.

— Бросьте оружие! Бросьте оружие, быстро!

Медленно и осторожно, чтобы не сделать роковой ошибки, они расстегнули пряжки оружейных поясов.

— Теперь шаг назад!

Из дома вышел Том Петтибон с «Шарпсом» наготове.

— Возьми их на мушку, Том. Если кто-нибудь из них пошевелится, сделай из него фарш!

— Эй, мистер, — запротестовал было один из двоих. — У малыша могут сдать нервы!

— Тогда стойте и молитесь, чтобы не сдали, — предложил Боудри.

Он подошел к человеку, которого сбил револьвером, разоружил и связал его. Когда он вернулся в конюшню, Дотти с вилами в руках стояла над нападавшим на нее человеком.

— Спасибо, Дотти. Я с ним справлюсь.

Рывком подняв человека на ноги, он связал ему руки и вывел во двор.

— За то, что ты тут натворил, — провозгласил один из нападавших, Ниро Татум снимет с тебя шкуру!

— Так вы ребята Татума? Не успели отца этих ребятишек посадить в тюрьму, а вы уже здесь. Что вам надо?

— А тебе очень хочется знать? — насмешливо ухмыльнулся один из них.

Чик улыбнулся.

— Я узнаю. Намерен разузнать. Посмотрите-ка на меня внимательно, ребята. Мое лицо вам что-нибудь напоминает?

— Ты похож на проклятого апачи!

Чик снова улыбнулся.

— Так подумайте вот о чем, — сказал он и повел рукой. — Мы далеко от ближайшего жилья, а я только что поймал вас за тем, что вы приставали к девушке. Вы ведь знаете, что техасцы такого не любят. Вы думали, что вам это удастся, и никто ничего не узнает. Так вот: прежде чем я закончу работать с вами, вы не только расскажите мне все, о чем я спрошу, но более того — границы Техаса покажутся вам слишком маленькими. В Техасе все будут знать, какая вы ползучая мразь. — Может быть, — добавил он, — вас повесят. Я рейнджер, и мне не положено допускать суда Линча, но я могу и отвернуться. Конечно, с точки зрения индейца апачи, повешенье — слишком легкая для вас смерть.

Пока Том сторожил связанных по рукам и ногам мужчин, Дотти выкатила повозку.

Тем временем Чик насобирал палочек и немного соломы из амбара и разжег огонь. В костер он положил клеймо. Пленники смотрели то на него, то на костер.

— Эй, ты чего? Какого дьявола ты…?

— Вы мне не поверите, с каким твердым характером иногда встречаются люди, — сказал как бы между прочим Боудри. — Представьте себе: иной раз приходится напрочь сжечь человеку два-три пальца, а то и ухо, чтобы он, наконец, разговорился.

Боудри неожиданным рывком поставил на ноги мужчину, нападавшего на Дотти.

— Вот ты, например. Я хочу поглядеть, насколько ты крепкий.

Он взглянул на остальных.

— Запах горящего мяса вас, ребята, не смущает? Иногда он беспокоит даже меня. Но не сразу. Через некоторое время.

— Послушай-ка…! — запротестовал один.

Чик посмотрел на Тома, глядящего на него широко открытыми глазами.

— Если кто-нибудь из них дернется, сразу стреляй.

— Постой минутку. — Человек, который произнес это, был небольшого роста, жилистый, неопрятного вида. — Я не верю, что ты это сделаешь. Я не верю, что ты кого-нибудь из нас поджаришь, а вот когда ты привезешь нас в город, нам придется предстать перед судом и…

— А суд у Татума сидит в заднем кармане, — ухмыльнулся другой.

--">