Ян Михайлович Ворожцов - В жаре пылающих пихт

сварю!

Хардорфф посмотрел на Холидея.

Холидей сказал. Он блефует. И крикнул. Сложите оружие!

Хардорфф сказал. Нам нужен только твой индеец!

Горбоносый выкрикнул. Черноногий – не твоя опека!

Ты этому черноногому кто? Отец его?

Не отец.

А кто?

А кто я этому черноногому, по-твоему?

Хардорфф сплюнул.

Вот мне и любопытно, кто он тебе – что ты его в свою опеку записал. Дорогую цену заплатишь за неразумный ход!

Горбоносый хохотнул. Ты лучше другой вопрос задай!

Какой же?

Более уместный!

И что за вопрос?

Кто я самому себе?

Хардорфф смотрел в глубину коридора. И кто ты самому себе!

Тишина. Хардорфф различил нарастающий смех.

Над чем смеешься?

Горбоносый крикнул. Ты – дурак! Мы – никто друг другу, как и вы – никто! Он сам по себе, и я сам по себе, и ты сам по себе! Кто ответит, что нужно мне? Кто ответит, что нужно тебе? Это ясно как божий день. Нами движут свои причины. И мы непримиримы, когда дело касается нашей сути! Ты никогда не замечал, что другие люди не причастны к твоим поступкам? Он просто заблудившийся индеец, а мы с тобой не просто ли люди? Не просто ли индейцы! Не просто те, кто мы есть – сами по себе испокон веков! Он индеец. Мы индейцы! Для себя и для них. Чужаки друг другу! Но когда-то и я заблудился в пустыне, чтобы меня нашли чужаки! И вот мой зарок, что я пообещал отплатить добром на добро. Я никогда не состоял в отношениях с этим миром! С тобой – та же история! Пусть ты и не понял, но у нас с тобой, как и у черноногого – нет мира снаружи и быть не может! Только общий закон, но в нем – нет никакой силы, верно я размышляю, Холидей? Да, теперь я усвоил урок! Я устал от борьбы с человеком, ибо она бессмысленна, человек – есть раб, его Бог – страх! его отцы и его сыновья зло! И все это факты, не требующие никаких доказательств.

Хардорфф крикнул. С меня довольно этой бессмыслицы!

Горбоносый ответил. С меня тем более! Один на один! Мое последнее предложение. Дуэль между нами. Тобой и мной.

Ищи другого дурака, сынок. Моя дуэль – выстрел в спину.

Вчетвером, кроме Холидея, они прицелились в коридор, ожидая с напряженным выражением на застывших лицах.

Где наш скаут? спросил Хардорфф, пусть откликнется, если живой!

Молчание в ответ.

Выходите по одному! пусть наш скаут выйдет первым!

Минуту-другую они ждали ответа, но перестали слышать какие-либо звуки, кроме барабанной дроби дождя, а потом Хардорфф прошел по коридору, хрустя отвалившейся штукатуркой, с силой уперся плечом в расщепленный комод и сдвинул. За ним вышагивали трое братьев с револьверами наготове. Хардорфф заглянул в темную пустую комнату, где окно было открыто нараспашку, и врывающийся с ливнем ветер барабанил по полу, Хардорфф выглянул в окно, на улице внизу под дождем мокнул окровавленный матрац с несколькими размытыми отпечатками босых ступней и ладоней с растопыренными пальцами, и смотрящему бросилась в глаза удирающая, подволакивая ногу, фигура.

Сучий сын! крикнул он.

Не успел Хардорфф вскинуть карабин Спенсера к плечу, чтобы выстрелить индейцу вслед, как со спины на него бросился с ножом горбоносый, вогнал ему лезвие промеж лопаток и оба, перевалившись через подоконник, упали вниз и приземлились на матрац, где Хардорфф закричал от боли, пока горбоносый, в обнимку с ним лицом к лицу, обхватив его мускулистыми ручищами, голый по пояс, вращал нож в спине проповедника, подбородком расплющивая ему нос и стараясь выдавить левый глаз, когда из окон на втором этаже высунулись стрелки с ружьями, кроме Холидея; но Хардорфф, кривляясь, странно выгибая руки, напрасно стремился дотянуться до ножа в спине, пока лежал на горбоносом, который неуклюже вертел головой, давя подбородком на глаз, а потом вгрызся зубами иезуиту в нос и изо всех сил сомкнул челюсти, и горячая кровь наполнила его рот, залила обоим лица, и большие белые глаза горбоносого, выделяющиеся на фоне перепачканной физиономии, вращались и мигали, когда он потянулся к декорированному скаутову револьверу, заткнутому за ремень, чтобы кончить умирающего Хардорффа, который хватался за израненную переносицу; но револьвер, по-видимому, выскользнул у горбоносого из штанов, еще когда они перекувырнулись, и горбоносый заметил краем глаза, что стрелки в окнах исчезли, а Хардорфф ужасно вопил и завывал ему в ухо, когда он отпихнул его с себя, опоминаясь и с усилием выдергивая нож из спины; горбоносый быстро нанес ему короткий удар в шею, а затем нашарил в грязи его карабин и побежал, что --">