Генри Де-Вер Стэкпул - Коралловый корабль

себе руку, взгляни она на него только разок.

Кью! Кью! Кью!

Померкли и девушка, и бар, и рижская таверна. Гаспар открыл глаза и с раздражением подумал об Ивесе. Да, к этому счастливчику девушки так и льнут.

Огромный краб шлепнулся на песок. Гаспар поднял голову. Перед ним стоял Ивес.

Северянин улыбался. Он поймал краба между скал, а под мышкой держал еще пару, с клещами, перевязанными веревкой.

— Я нашел лодочный парус «Роны», — сказал Ивес. — Из него можно соорудить палатку.

Он швырнул свою добычу на песок, уселся около товарища, вытащил трубку, набил табаком и с наслаждением затянулся.

Бриз посвежел, крики чаек стали еще громче. Провансалец докурив свою трубку, сдвинул на затылок кепку и уселся.

— Знаешь, — продолжал Ивес, — там, где я наткнулся на парус, я нашел еще кое-что.

Глава 2 ТАЙНА МОРЯ

— Что же? — равнодушно спросил Гаспар.

Ивес ухмыльнулся и зарыл босые ноги в горячий песок.

— Кое-что забавное, черт возьми. Держу пари, только взглянешь — не отведешь глаз.

— Забавнее тебя самого, пожалуй, ничего не найдешь.

— Пойдем, увидишь.

Ивес поднялся, завернул крабов в парусину и положил в тени пальм.

— Теперь не удерут, — удовлетворенно произнес он.

Островок, не более четверти мили в ширину, зарос лавровым кустарником. Единственными деревьями были семь пальм, росших на берегу, в тени которых нежился провансалец.

Северный, южный и восточный берег острова окаймляли рифы, послужившие причиной гибели «Роны». Только с запада подступ к острову был безопасен.

— Вот здесь, — сказал Ивес, подводя приятеля к северному берегу.

Рифы, выступающие местами из воды, напоминали черные цветы, распустившиеся на лазурной поверхности моря. Белизна кораллов была подобна хлопьям снега, линии пены показывали, где притаились смертоносные камни. Рифы и отмели чередовались в восхитительном освещении тропиков: утром из небесно-голубой воды выступали окрашенные в пурпур гряды рифов, в полдень в морских затонах цвета василька, как в зеркале, отражалось небо, в час заката и остров, и рифы, и вода казались отлитыми из золота.

Ивес уже карабкался по камням, грядой тянувшимся от берега наподобие мола. Гаспар следовал за ним, стараясь не поскользнуться на водорослях.

С отливом вода отступила фута на два, и подводная часть рифов обнажилась. Они как каемкой окружали эллиптической формы лагуну, протянувшуюся с севера на юг. Сейчас, когда море было спокойно, лагуна напоминала крупный изумруд безукоризненной формы.

В футах тридцати от берега Ивес остановился и указал на прозрачную поверхность воды. Слева от рифа что-то чернело. На первый взгляд, это была скала, обросшая водорослями. Они покачивались в воде, словно былинки или листва на легком ветерке.

Основанием скалы служила колонна в обхват человеческого тела. Кое-где ее тусклая поверхность сияла всеми цветами радуги. Колонна стояла на широком цоколе, уходившем в глубину.

Гаспар, заинтересовавшись, опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть колонну, и вздрогнул от изумления. Скала была верхушкой мачты корабля, колонна — мачтой, обросшей кораллами, цоколь же, на котором она возвышалась, — самим кораблем.

— Черт возьми! — воскликнул провансалец. — Она толста, как труба!

Лежа на камнях, приятели рассматривали странную находку.

Корабль на дне казался совершенно неповрежденным, даже мачта уцелела. Но как он попал в лагуну? Видимо, во время шторма волны перебросили его через скалистую гряду, и здесь судно затонуло, наполнившись водой, которая хлынула сквозь расшатанную обшивку.

Примерно на восемь футов от верхушки мачта была оплетена морскими водорослями, сквозь которые лишь местами просвечивала белизна кораллового нароста. Ниже водорослей уже не было. Эти восемь футов указывали на различие между уровнями воды во время отлива и прилива, когда лагуна наполнялась и опорожнялась, подобно гигантскому ситу.

По мере того, как отступало море, все лучше была видна часть мачты, уходившая под воду. Фут за футом выступала она из воды.

Вскоре можно было проследить мачту до самой палубы. От разноцветной колонны ответвлялись густые веера водорослей, поверхность мачты была усеяна кораллами всех оттенков, от пурпурного до белоснежного. Краски были столь богаты, а наросты кораллов столь причудливы, что мачта напоминала колонну сказочного замка.

Приятели уселись поудобнее и закурили. Почти с детским любопытством они следили за --">