Александр Гервасьевич Лебеденко - Шелестят паруса кораблей

фрейлины и статс-дамы стали добрей к придворным кавалерам. Женский щебет, звон шпор стоит в коридорах дворца. Царица стала милостивей.

Война не окончена. Она стоит у порога. Но теперь не только Кронштадт, но и победоносный российский флот охраняет столицу с моря.

Победоносный флот — наследие великого царя. Тот, кто считает, что России флот не нужен, — или безумец, или предатель.

МОРСКОЙ КОРПУС

Двенадцатилетний мальчик и его неразговорчивый провожатый выехали еще затемно из Петербурга на наемной лошади. Только к ночи добрались они до Ораниенбаума. В большой, пропахшей мокрым сукном и навозом, прокуренной комнате заезжего двора было неуютно. Переночевав кое-как на холодной лежанке и умывшись из промерзшего колодезного ведра ледяной водой, двинулись к морскому берегу.

Мальчик в волчьей шубенке казался медлительным и нескладным. Но это только казалось. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить, с какой силой притягивают его внимание и это огромное, никогда им не виданное ровное пространство замерзшего залива, и забросанные снегом постройки на берегу, и вмерзшие в лед большие лодки с голыми мачтами, и люди в мундирах матросов и солдат кронштадтского гарнизона.

У берега шла небойкая мелочная торговля съестным — пахучей, жаренной на постном масле рыбой, сдобными пышками, патокой и наливаемым из обернутых парусиной жбанов горячим сбитнем.

Не переставая осматриваться кругом, мальчик с деловитой простотой выпил кружку сбитня, закусил ломтем ситного хлеба, учтиво поблагодарил спутника и встал со скамьи, всем видом показывая, что готов к дальнейшему путешествию.

Остров Котлин туманной массой виднелся за морским проливом, скованным плотным льдом с широко разбежавшимися грязными колеями санного перевоза.

На розвальнях до самого Кронштадта ехали молча.

В Кронштадте спутник мальчика спросил у прохожего дорогу, и оба двинулись к Морскому корпусу.

Только теперь старший нашел нужным произнести несколько фраз, обращенных к мальчику:

— Смотри, Василий, новую жизнь начинаешь. Помни — ты старшой в семье. Родителей у вас нет. На то была господня воля. — Не снимая мехового малахая, он перекрестился. — Пока станешь на ноги, братьев прокормим. А там только на тебя надежда. Учить тебя уму-разуму не стану. Парень ты разумный. Гордый только очень... Чуть что — волчонком смотришь. Старшему и бьющему руку лизнуть не грех. В корпусе учат и, разумеется, драть будут. Стерпи. А с товарищами за себя постоять сумей.

Провожатый — дальний родственник, взявший на себя обузу провезти мальца зимой через пол-России, а в Петербурге добиться зачисления его в корпус, — продолжал вычитывать короткими фразами всю усвоенную на службе в гвардии житейскую мудрость, а подросток, пропуская ее мимо ушей, жадно рассматривал обширный, стоящий на голой, усыпанной снегом площади диковинный дом Морского корпуса.

Для мальчика дом был знатно велик и необычен строением. В каждом из трех этажей Василий успел насчитать по двадцать три окна. Но особенно восхитила его угловая затейливая башня. Над тремя этажами выведен был куб с тремя окнами. На кубе возвышался барабан, на барабане еще куб и на нем, на самой вершине сооружения, обнесенный резным барьером, вовсе засыпанный снегом открытый балкон.

— Туда бы забраться! — вырвалось у мальчика непроизвольно, хотя как раз в этот момент следовало особенно внимательно прислушиваться к речи старшего, старавшегося внушить мальчику, на какие труды и расходы пришлось решиться, чтобы устроить племянника в корпус.

— Два, а то и три года будешь один. Нам ездить к тебе не с руки. Как закончишь корпус, сам к нам приедешь гардемарином или даже мичманом. Тогда о младших братьях подумаем.

Но внимание Василия опять переключилось. Распахнулась дверь высокого здания, и на плац, ломая строй, выбежала группа кадетов. Раздался голос воспитателя, и строй был восстановлен под звуки горна. Еще команда, и началось учение, захватившее все внимание мальчика. Старый вояка тоже заинтересовался зрелищем военных экзерциций.

— Помни, Василий, — произнес он взволнованным голосом, — род Головниных — древний род. Предки наши стояли на охране рубежей Российского государства. Ведем мы счет от боярина новгородского Никиты Головни. Задал он перцу московскому войску князя Василия Дмитриевича. Ну, как воссоединилась русская земля, --">