Геннадий Андреевич Ананьев - Встревоженные тугаи

организации, Антонов усомнился в невозможности узнать имя упокоенного во дворе заставы солдата.

– Согласен, нет в архивах и формулярах, но кто-то из сослуживцев погибшего или умершего от болезни жив. Нужно искать.

Искали несколько лет. Из писем, что приходили на заставу, можно было составить развернутую история не только заставы, но и отряда – историю борьбы с белоказачеством, с не принявшими советскую власть бурятами и довольно большой прослойкой казахов, живших здесь, но о похороненном пограничнике – ни слова. Каждому новому составу комсомольского бюро Антонов не уставал повторять:

– Нужно во что бы то ни стало продолжать поиск. Для себя. Для тех, кто будет служить после нас.

И однажды пришло долгожданное письмо: «Я хорошо помню Трофима Субботина. Осенью тридцать первого года он погиб. Отряд белоказаков вкупе с местными предателями шел через горы, чтобы неожиданно налететь на село, что на берегу Ташхемки. Там только что был создан колхоз “Светлый путь”, вот его и намеревалась банда разграбить, а колхозников покарать смертью.

В момент перехода банды службу в горах нес наряд в составе пяти пограничников. С ручным пулеметом. Мы встретили банду огнем. Их было около четырех сотен. Чем бы бой тот закончился, вполне можно представить, если бы бандиты после того, как их первая атака была отбита, продолжили на нас наступать. Но они больше не наступали. Сотня их окружила нас и беспрерывно вела огонь, остальные повернули назад. Мы поняли, что банда пойдет к селу другим ущельем. Но разве мы в силах были их остановить? Попытались прорваться, да куда там! Троих ранило. Заставу тоже никак не предупредишь. Перед нами, за валунами, – бандиты; за спиной – Ташхемка. Не вам рассказывать, как она бурлива в горах. Ажно смотреть на нее боязно, не то, чтобы переплыть.

– Я поплыву! – решительно сказал Субботин. Он отдал патронташ мне, снял сапоги и положил радом с винтовкой. Между камнями, чтобы бандиты не увидели, пополз по-пластунски к реке. Он был делегирован в свое время на собрание партячейки колхоза, и коммунисты избрали его своим парторгом. Долг он поставил впереди жизни.

Субботин доплыл. До сих пор я не могу себе представить, сколько силы потребовалось Трофиму, как сумел он выбраться на противоположный берег прямо к водопою, где в то время были люди? Он предупредил их о банде. Колхозники послали верхового на заставу, а сами заняли оборону. У многих сельчан имелось тогда оружие: винтовки, дробовики, обрезы, маузеры.

На помощь колхозникам начальник заставы послал несколько человек со станковым пулеметом, остальных пограничников повел в тыл банде. Когда она втянулась в бой на подступах к селу, пограничники ударили с тыла. Часть бандитов была уничтожена, часть взята в плен. Об этом мы узнали, когда застава пришла нам на помощь. Сотню ту, которая нас держала, тоже разгромили.

Как только мы вернулись на заставу, сразу – к Трофиму. А он без памяти. И лицо, и тело все в синяках и кровоподтеках. О камни била героя вода. Так и не пришел он в себя. Жизнью своей спас нас, четверых, колхоз и заставу. С почетом мы похоронили его и в тот же день посадили возле могилки деревья и розы с пионами. А в формуляр не вписали, что погиб геройски, потому, мне думается, что врач, который приезжал лечить Трофима Субботина, сделал заключение, что помер красноармеец от воспаления легких».

Дальше шла подпись: бывший пограничник красноармеец П. Панченко. А еще ниже – обещание написать о тех годах все, что он помнит.

Об этом письме, о подвиге солдатском собирался рассказать майор Антонов пополнившим заставскую семью. Он подошел к калитке, открыл ее, но, посмотрев на свои запыленные сапоги, остановился у невысокого порожка. Здесь, за внешней стороной ограды, – желтая глина, прокаленная солнцем, обдутая ветрами, там, в тени деревьев, – кашка в цвету, будто клубника переспелая. Оттого и не перешагнул порожка Антонов, чтобы не помять нежную красоту. Он повернулся и стал смотреть вниз, на заставу. Молодые солдаты уже стояли в строю. Сейчас они, пройдя через ворота, поднимутся сюда, на вершину сопки. На правом фланге стоит Рублев: он выше всех на голову. Рядом с ним – комсорг Бошаков.

Строй повернулся и пошагал мимо казармы – красивого кирпичного двухэтажного здания.

«Любуются заставой, – определил Антонов по тому, как сбивчив шаг молодых солдатиков и как головы их, почти всех, повернуты в сторону казармы, где им почти два года предстояло жить. – А --">