Александр Дюма - Учитель фехтования

барабанов, зловещие звуки фанфар неслись из различных кварталов города, так как каждый полк Петербургского гарнизона должен был направить роту солдат к месту казни.

Роты солдат, отряженные из различных казарм, соединились в крепости и расположились у подножия ее стен.

Отсюда исходили зловещие звуки барабанной дроби протяжные и траурные, исполняемые сводным оркестром барабанщиков.

Двести либо триста зрителей расположились за кругом, замкнувшим солдатскую цепь, выстроенную возле крепостной стены, а так как ужасная сцена казни должна была произойти на валу, собравшиеся ясно различали все через головы солдат.

В три часа вновь раздалась барабанная дробь. Тогда все увидели четко выделявшихся на фоне прозрачной утренней лазури тех осужденных, которых впоследствии помиловали.

Их распределили по группам. Каждая группа находилась напротив полка, к которому ранее принадлежала, позади каждой находилась виселица. Вначале они выслушали приговор, потом их поставили на колени, затем с них были сорваны эполеты, знаки отличия, форменное платье, над их бритыми головами были сломаны их шпаги, им был нанесен удар «в лоб», они были переодеты в широкие солдатские плащи, затем прошли один за другим перед эшафотом, в то время как в огромный костер бросали их форму, знаки отличия, ордена. После чего поодиночке они вошли в крепость.

И тогда пятеро приговоренных к смертной казни в свою очередь появились на помосте.

Толпа, находившаяся на расстоянии ста шагов от приговоренных, не могла различить черты их лиц, к тому же осужденные были одеты в серые плащи с опущенными на голову капюшонами.

Они поодиночке поднялись на помост, потом встали на табуреты, установленные напротив виселицы, в том порядке, который был определен приговором. Первым взошел Пестель, на крайнюю левую скамью, если считать от тех, кто на них смотрел. Затем Рылеев, затем Сергей Муравьев-Апостол, потом Бестужев-Рюмин, и, наконец, правую крайнюю занял Каховский.

Их шеи обкрутили веревкой, и то ли по невежеству, то ли из-за жестокости, веревки были обтянуты вокруг капюшонов, что продлевало процесс удушения до того момента, пока не будет переломан позвонок шеи.

Исполнив это, палач удалился.

Сразу же после его ухода помост из-под их ног провалился.

И тут произошло нечто ужасное.

Тела двух висевших по краям эшафота – Пестеля и Каховского остались висеть, медленно лишаясь жизни.

Но трое других выскользнули из петли и упали вниз вместе со своими табуретами.

К смертникам направились конвоиры.

Первым извлечен из могилы (у них были связаны руки, и они не могли помочь себе) был Муравьев-Апостол.

– О господи, – произнес он, снова увидев свет, – согласитесь, ведь весьма тяжело умирать дважды только лишь за то, что мечтал о свободе для своей страны.

Он спустился с помоста, сделал несколько шагов и остановился в ожидании. Вторым был Рылеев.

– Взгляните только, на что способен народ-раб! – произнес он. – И повесить-то не умеют!

И он направился к Муравьеву.

Затем появился Бестужев-Рюмин; при падении он сломал ногу. Его перенесли к двум сподвижникам.

– Значит, так определено свыше, – сказал он, – ни в чем нам не повезло, даже в смерти!

И он улегся возле них, не будучи в силах стоять на ногах.

Помост установили вновь, им вновь обвязали веревками шею, и вновь, на этот раз прочно, затянулся ужасный шнур.

1.

Анонимный автор рукописи впервые открыл здесь свое инкогнито Я предполагаю, однако, что читатели давно уже узнали в герое этих мемуаров нашего знаменитого учителя фехтования.

(обратно)
--">