Патрик Вудроу - Меж двух огней

Виллемстаде. Деревянное здание располагалось прямо на берегу. Их столик стоял в самой глубине. По дороге обратно Стрейкен заметил в воде стайку золотых рыбок, блестевших и переливавшихся в вечернем солнце. Они ждали угощения. Бамбуковые жалюзи были подняты, и порыв ветерка колыхал пламя свечей.

Кристин накинула на плечи жакет. Очень изящная, с красивой улыбкой, она излучала здоровье — девушка с обложки глянцевого журнала. Узор морщинок в уголках ее глаз напоминал Стрейкену кого-то из прошлого, но такого далекого, что уже не вспомнить, кого именно. Официант поменял тарелки, наркотик в бокале Стрейкена растворился без следа. Он сел и погасил сигарету.

— А не глупо ли курить человеку, который все свое время проводит под водой? — Акцент безошибочно выдавал в ней уроженку восточной части Лондона.

— Да, наверное.

Она не пользовалась косметикой, поэтому на ее бокале не осталось следов помады. В обоих бокалах вина было поровну. Самый подходящий момент.

Стрейкен вынул из хлебницы сухарик и разломал его на четыре части. Он бросил кусочки через голову Кристин; к ним тут же наперегонки метнулись золотые рыбки. Девушка обернулась посмотреть на них, и Стрейкен быстро поменял бокалы. Это заняло не больше секунды.

— За рыбок, — сказал он и коснулся ее бокала своим. Он подержал вино во рту некоторое время, как настоящий ценитель, и только потом проглотил. Вообще-то Стрейкен предпочитал пиво.

— За рыбок, — отозвалась Кристин эхом. Если он и переигрывал, она этого не заметила и быстро осушила свой бокал. «Сансерр» и экстази, смешавшись, начали делать свое дело: глаза ярко блестели, в улыбке читалось приглашение.

Обед закончился. Стрейкен предложил заплатить свою часть, зная, что он не может себе этого позволить, но Кристин велела ему прекратить и не быть дураком: приглашала она. Чего он хочет: вернуться к себе или пойти к ней? Они уже успели обсудить свои жилищные условия. Он остановился в кемпинге, она — в гостинице «Сан-Марко». Так что вопрос был риторическим.

Кристин расплатилась, и, взявшись за руки, они вышли из ресторана.

Маленький номер Кристин был украшен в стиле карибского китча. Стул у стола и кресло сделаны из бамбука. Картинки на стене изображали плоскодонки, пальмы и тропические фрукты. На полу валялись джинсы, а на подоконнике лежал розовый купальник. Стрейкен неодобрительно рассматривал изображения на стене, пока девушка доставала ему пиво из мини-бара.

Кристин хихикнула. Она невнятно приказала ему снять всю одежду и, тяжело дыша, скрылась в ванной, пообещав, что вернется в чем-то более подходящем. Чем-то более подходящим оказалось полное отсутствие одежды, и, когда дверь открылась, Стрейкен уже ждал ее в постели, тоже полностью раздетый.

— Я сказала снять все. — Кристин распустила свои черные волосы, и они упали ей на плечи.

— Я снял все. — Сердце Стрейкена колотилось, как сумасшедшее.

— Нет-нет. И ее сними тоже. — Она показала на его шею, где, подобно кулону, висела серебряная запонка. У нее немножко заплетался язык, слова звучали тяжело и нескладно.

Стрейкен впервые почувствовал беспокойство. Неужели она приняла что-то перед тем, как выпила вино из его бокала? Если так, то существовала опасность передозировки.

— Она останется. — Его голос дрогнул. Появилось какое-то тревожное предчувствие.

Запонка была семейной реликвией. За последние одиннадцать лет он снимал ее с шеи только одни раз: при досмотре в аэропорту. Эта запонка была из той пары, которую сделал его дедушка; вторую украли в ночь смерти родителей.

Кристин наморщила лоб, как будто пытаясь разгадать загадку.

— Не бери в голову, — сказала она наконец и полезла к нему в постель.

— Крисси, я должен кое-что тебе сказать.

Но она, не слушая его, с трудом ползла к нему по кровати, судорожно сжимая руками простыни. На загорелой коже Стрейкен увидел белый след от стрингов, похожий на стрелу. Он отшатнулся, почувствовав прикосновение ее груди. В глазах Кристин появилось какое-то отсутствующее выражение. Ей становилось хуже с каждой секундой. Стрейкен попытался сесть и сказать ей, что передумал, но девушка навалилась на него всем телом.

— Крисси, давай отложим на потом, тебе нехорошо. Я поменял наши бокалы.

Кристин с трудом дышала. Ей было совсем плохо.

— Крисси!

В ее глазах мелькнуло понимание. Затем она забилась в конвульсиях, судорожно сжала руку у --">