Станислав Семенович Гагарин - Бой за Кара-Агач

Запах печеной картошки становился все сильнее, щекотал ноздри… Матвей сморщился и чихнул. Еще не открывая глаз, он вернулся в явь, но печеной картошкой пахло по-прежнему.

— Матвей, — услыхал Малышев голос Курицына и открыл глаза.

Курицын стоял перед ним и держал в руках разломленную картошку.

— Кажется, басмачи зашевелились. Взгляни-ка сам, бинокль ведь у тебя.

Бинокль и вправду висел на груди Матвея. На рассвете с крыши кооператива рассматривал Малышев окрестности, да так и заснул с ним.

— Откуда? — Он кивнул на картошку.

— Ребята пекут. Я поднял Гурова и троих молодых призывников, пусть завтрак приготовят. Хочешь?

Курицын протянул Матвею половину картофелины.

— Это ты правильно решил, Волк. Война войной, а завтракать все одно надо.

Позавтракать они успели — и только. Под прикрытием домов, окружавших двор кооператива, басмачи начали атаку сразу со всех сторон…

Свистели пули, этих не надо было уже бояться — мимо пролетели; чмокали пули, ударяя о поверхность дувала и глинобитных стен складов, и эти уже закончили смертоносный путь…

Басмачи атаковали двор кооператива конной лавой, несли потери, только уняться не спешили. Наскоки их были все яростнее, а ответный огонь вели одиннадцать винтовок и шесть ружей.

Вот сосредоточились силы бандитов на одной стороне, и Матвей хотел было направить туда людей на подмогу. Едва он успел подумать, как увидел, что в противоположной стороне басмаческие конники прыгают с лошадей на дувал: вот один, второй, третий уже спрыгнули во двор кооператива.

— Передать винтовки! — крикнул Матвеи. — Садыков! Стреляйте из наших винтовок! Ребята! Берем их в шашки!

Взметнулись над головами клинки, врубились в гущу басмачей пограничники, а из их винтовок призывники под командой Амирхана Садыкова стреляли в тех, кто рискнул, отпустив поводья, бросить коня и ринуться врукопашную на дувал.

Но мало кто на свете может устоять в рукопашной против русского солдата, а басмачам, привыкшим к конной рубке, и вовсе туго пришлось в спешенной драке. Порубали их пограничники… Спохватился Матвей, о «языке» подумал, да поздно было, все «языки» могли теперь разговаривать только с аллахом.

И стихло кругом. За Кара-Агачем, в южной его стороне, где раскинулись заросли кустарников, высилась каменная гряда, туда и убрались басмачи, там, видно, устроил ставку хан Мурзали.

Устроил смотр своему сборному войску Матвей Малышев. Двоих потеряли Еркина Ауржанова, молодого паренька из отряда Амирхана, и русского заготовителя, звали его Петром Станцевым. Наскоро вырыли во дворе могилу, опустили туда двух породнившихся в бою воинов. Матвей сказал прощальное слово. Но траурный залп давать не стали, берегли патроны.

Ближе к полудню дозорный вызвал Матвея на плоскую крышу склада, где еще ночью по распоряжению командира пограничников сложили из мешков с зерном наблюдательную вышку.

И без бинокля можно было видеть, как подходит с востока конный отряд.

— Может быть, наши? — спросил Ковалев, он тоже поднялся с Матвеем на крышу.

— Нет, — покачал головой Малышев. — Посмотри.

Ковалев заглянул в окуляры и увидел, как из-за каменной гряды навстречу подходившему отряду вылетела кучка конников. Донеслись приглушенные расстоянием восторженные крики. Ковалев рассмотрел всадника, который выехал вслед за первыми встречающими. Был он в белой бурке и белой папахе.

— Хан Мурзали, — прошептал Ковалев, передавая бинокль.

— Наверно, он самый, — проговорил Матвей, наводя бинокль. — Вот почему он не атаковал больше. Подмогу ждал, теперь держись.

Трижды возросшими силами рвался к Кара-Агачу Мурзали-хан. И трижды отбивал гарнизон Малышева беснующихся за дувалом басмачей.

Накат басмаческий закончился лишь к ночи. Отвел хан Мурзали, отозвал в логово своих псов, отошли от горячки боя защитники Кара-Агача и увидели, что остались в арыке, идущем через двор, только небольшие лужицы на дне.

— Ай-ай-ай! — вскричал счетовод Курбанов. — Проклятый шайтан! Это он, председатель, придумал. Верно я говорил, что сбежал он к хану Мурзали. Председатель знал, как перекрыть арык… Что будем без воды делать, командир?

— Запасной воды нет? — спросил Малышев.

— В цистерне была вода, — ответил Курбанов. — Смотреть надо.

Посмотрели. В цистерне оставалось чуть больше половины, примерно с полтонны. А их без малого семьдесят человек, лошади, верблюды, и --">