Бруно Травен - Третий гость

счел, что превосходно распорядится, если предложит деньги взаймы дровосеку и этим удержит его в деревне, куда на поклон к чудесному исцелителю скоро повалит народ.

Ведь чем больше людей станет посещать деревню ради Макарио, тем пышнее расцветет торговая фирма Рамиро. Он поставил на Макарио и выиграл, выиграл сверх самых смелых ожиданий.

Чтобы привлечь общее внимание к необычайному дару Макарио, он принялся везде и всюду расхваливать его. А как только он отправил в город письма своим деловым друзьям, в деревню толпами устремились в надежде на исцеление больные, которых ученые врачи объявили неизлечимыми.

Вскоре Макарио мог уже возвести для себя настоящий дворец. Он скупил всю землю в округе и превратил ее в сады и парки. Детей своих он послал в школы и университеты даже в Париж и Саламанку. То, что обещал ему когда-то незваный сотрапезник, действительно сбылось: съеденная Костлявым половина индюка окупилась миллион раз.

Несмотря на все богатство и славу чудодейственного исцелителя, Макарио оставался честным и неподкупным. Всякого, кто хотел у него лечиться, он спрашивал, во сколько тот оценивает свое здоровье. И как он поступил в первый раз, так поступал и во всех других случаях: позволял больным или их родственникам устанавливать цену по собственному усмотрению. Бедного старика или бедную женщину, которые не в состоянии были предложить больше, чем серебряное песо, поросенка или петуха, он лечил столь же добросовестно, как и богачей, которые иногда оценивали себя и в двадцать тысяч луидоров. Он лечил господ и дам из самого знатного общества. К нему приезжали из-за океана, из Испании, Италии, Португалии, Франции и других стран.

Честный при установлении гонорара, он был столь же честен, применяя свое искусство. Если, оставаясь наедине с больным, он видел у его изголовья Костлявого, то открыто объявлял, что не в силах спасти страждущего. От всякого вознаграждения он в подобных случаях отказывался. Все, кто бы они ни были, примирялись с его окончательным решением без пререканий.

Если в самом начале практики ему удавалось разделять каплю пополам, то вскоре он умудрился расщеплять ее на четыре части. А потом обзавелся всевозможными приспособлениями и аппаратами, посредством которых можно было одну каплю дробить на множество мельчайших капелек. Но с какой бы бережливостью и изощренным хитроумием ни сокращал он до предела каждую дозу, лекарство все убывало и убывало с ужасающей быстротою. Он разлил лекарство по специальным флаконам из черного стекла и накрепко запечатал. Но вот он откупорил последний флакончик и однажды, к ужасу своему, обнаружил, что там всего-навсего две капли. Поэтому он решил никого больше не лечить.

За это время Макарио состарился и сказал себе, что имеет право провести на покое немногие годы жизни, еще оставшиеся ему. Две последние капли лекарства он предназначил только для членов семьи, особенно для возлюбленной своей жены, которую за последние пять лет приходилось лечить уже дважды. Потерять ее представлялось ему страшным несчастьем.

Случилось, что как раз в эту пору заболел восьмилетний сын вице-короля дона Жуана Марквеса де Казафуэрте, самого высокопоставленного человека во всей Новой Испании.

Вице-король слышал о Макарио, но титул, образование, высокое общественное положение обязывали его считать Макарио шарлатаном, тем более что именно так называл этого человека некий настоящий доктор, получивший ученое звание в университете.

Однако мать ребенка, когда под угрозой оказалась жизнь ее сына, настаивала так упорно, что в конце концов за Макарио послали.

Вице-король, который не верил в чудеса, совершенные Макарио, обратился к нему, точно к любому другому индейцу-простолюдину:

— Удастся тебе вернуть здоровье нашему наследнику — четверть моего состояния твоя. Далее, я выдам тебе по всей форме составленный диплом, который даст тебе право повсюду в Новой Испании заниматься медициной в соответствии со всеми правами и привилегиями, которыми наделен ученый врач. Наконец, ты получишь специальную охранную грамоту с моей печатью. Она будет тебе защитой от конфискации имущества, от произвола полиции или солдат, так же как и от всякой необоснованной судебной акции. Ну не королевская ли это награда?

Макарио кивнул, но не сказал ничего.

— Однако выслушай, что еще я, вице-король, хочу добавить. Если ты не сумеешь вылечить моего сына, я предам тебя суду святейшей --">