Сергей Зацаринный - Шведское огниво. Исторический детектив

угрюмо жались у самого причала, прячась от дождя под дырявым навесом. Да несколько провожающих, кутались в плащи, переговариваясь с одним из отплывающих, уже стоявшим на носу корабля.

Плащи скрывали одежду и головные уборы, но по повадке можно было догадаться, что один из них важная птица. Немолодой уже, хотя быстрый и крепкий, с щегольски подстриженной русой бородой. Рядом с ним стоял сухой старичок, ещё бодро обходившийся без посоха и молчаливый юноша, не обзаведшийся пока даже усами.

Корабль был крепко притянут к причалу, и человек на корабле, облокотившись о борт, почти мог дотянуться до своих собеседников. Это был мужчина, возраст которого было трудно угадать. Бритый подбородок молодил его по-юношески румяное лицо, но висячие, на кипчакский манер, усы уже тронула седина. Крепко тронула. Наверное, если бы он не сбрил бороду, то был бы совсем седобородым. Плащ человек оставил в каюте, потому что от дождя его худо-бедно скрывал плетёный из лыка навес над носом корабля. В руках он держал небольшой холщёвый мешок, из которого со скучающим видом доставал время от времени шарики сушёного творога, который кипчаки любили брать в дорогу.

Отплытия ждали давно, с самого рассвета. Уже наговорились и устали.

– Ты так весь запас съешь, – пошутил старичок, – в дорогу ничего не останется.

– Ничего, – улыбнулся, стоявший рядом с ним русобородый, – скоро уже доберётся до булгарских краёв. Там курт не чета здешнему. Красный, из топлёного молока. В Сарае такой не делают – дрова дороги.

Он повернулся к юноше:

– Верно, Илгизар?

Тот молча пожал плечами. За него ответил тот, что на корабле:

– У нас в Мохши такой не делают. Наши любят ряженку из топлёного молока. Это в Булгаре любят красный творог.

Он стоял спиной к реке, по которой лежал его путь туда, в сторону Булгара, в сторону Мохши. Только было видно, что мысли путника обращены к Сараю, который он покидал. Он грустно смотрел туда, где за пеленой дождя проглядывал серый минарет мечети в Булгарском квартале, но взгляд его был таким же туманным, как вид расплывающегося вдали города. Так смотрят люди, которые вспоминают о чём-то давным-давно минувшем.

Это лучше всех почувствовал старичок.

– В Мохши будет то же самое, Туртас. Ты не найдёшь там ни того, что было, ни тех, кто были. Может, не стоит ехать?

Отъезжающий промолчал. Видно было, что он не знает ответа на этот вопрос. Возможно, ответ был слишком печальным и очевидным.

– Кому некуда плыть, никакой ветер не будет попутным, – сказал Туртас после долгого молчания.

Всем стало ещё грустнее. Наверное потому, что само хмурое утро располагало к этому. Мёртвая тишина на пристани, мутный призрак огромного города за пеленой дождя, тёмная, словно уходящая в никуда, дорога-река.

Оцепенение стряхнул русобородый. Было видно, что он человек действия:

– Долгие проводы – долгие слёзы. Эй, ты! – повелительно окрикнул он стражника, – Покличь-ка сюда побережника с корабельщиком!

При этих словах будто ненароком приоткрыл полу плаща, из под которой мелькнул золочёный шёлковый пояс. Можно было этого не делать. Стражник и так превосходно знал, что перед ним наиб самого эмира Сарая, что на груди его под плащом красуется золочёная пайцза с надписью: «Кто не повинуется – умрёт» и что на берегу, за пристанскими конторами, его ожидает конная стража из ханских гвардейцев.

Охранник не смог отказать себе в удовольствии не бегать под дождём, а повелительно заорать дурным голосом:

– Побережника и корабельщика к наибу светлейшего эмира!

Перепуганный насмерть смотритель пристани только сейчас рассмотрел, кто, закрывшись плащом, провожает корабль. Давясь недожёваным куском, он, низко кланяясь, торопливо докладывал на бегу:

– Путник занял каюту на корме. Навесил свой замок с печатью. Самого нет. Так бы давно вещи сгрузили и отправили. А замок с печатью ломать – дело хлопотное.

Наиб кивнул. Нежелание связываться с запертой каютой ему было понятно. Не будь замка вещи уже давно сложили в мешки, опечатали и положили в контору на пристани. А так нужно проводить ещё и осмотр каюты со свидетелями и описью. Действительно, проще подождать.

– Много товара везёт? – спросил наиб корабельщика.

– Да нет, один сундук дорожный.

– А чего отдельную каюту занял? Слуги?

– Один.

– Кто такой?

– Назвался Иовом. Из Новгорода.

При этих словах наиб --">