Константин Петрович Стогний - Утерянное Евангелие. Книга 1

Он опустился на одно колено и принялся осматривать того, кого две минуты назад вытянул из воды за ноздри. Мужчины из компании Марины тем временем возились у двоих получивших нокаут, которые уже пришли в себя и сидели на траве, ничего не понимая.

— Пульс есть… — резюмировал Виктор. — Галдеж прекратить! — скомандовал он толпе и принялся делать искусственное дыхание человеку, который несколько минут назад чуть не утопил его…

Вскоре парень стал подавать признаки жизни. Несколько рвотных позывов — и вода стала выплескиваться изо рта мощным фонтаном. Друзья оживились, одобрительно восклицая и поддерживая того, кто делал пловцу искусственное дыхание. Наконец «утопленник» Паша открыл глаза и хорошо прокашлялся. Обведя радостных друзей взглядом, он увидел Лаврова, стоящего прямо над ним. На грудь Павлу, рыдая, упала его Маринка…

— Ты кто? — грозно спросил Лавров «киллера» спустя десять минут после его спасения.

— Я — Паша…

— Я вижу, что не Котигорошко! — злился Виктор. — Ты понимаешь, что мог меня утопить?!

Паша, как и два его нокаутированных друга, все еще сидел на траве, растерянно хлопая глазами.

— Про… простите мен…ня. Я пошуткувати хотів, — на суржике пролепетал пловец.

Это был молодой мужчина лет тридцати пяти. Крепкий сельский парень, по-видимому, недавно переехавший в город и решивший отдохнуть с друзьями на природе у себя на малой родине. Лицо его не выражало признаков усиленного умственного труда. Светлые, почти бесцветные глаза виновато смотрели на «большого дядю» Лаврова, и лицо скривилось то ли в гримасе глуповатой улыбки, то ли в сожалении.

— Дернуть человека за ноги в воде, чтобы пошутить? — переспросил Виктор.

— Я думал, шо вы — Васыль, а вы не Васыль…

— Сейчас бы в морг уже вашего Васыля отправляли, дурила! А может, и тебя вместе с ним, — буркнул Лавров.

— Ой, господи, — сероглазая Марина, испугавшись в очередной раз, обняла мужа за плечи. — Пашенька…

Журналист уже давно понял, что Паша никакой не наемный убийца, а просто пьяный «шашлычник», который решил подшутить над товарищем, но «ошибся ногами». В толпе зрителей появился и тот самый Васыль — местный тракторист, здоровенный увалень ростом под 190 см, действительно чем-то похожий на Лаврова. А двое парней, которых Виктор принял за сообщников киллера и нокаутировал, оказались просто Пашиными друзьями, прибежавшими на помощь.

— По-хорошему я должен был отвести тебя в милицию и подать заявление. Ты это понимаешь? — продолжил отчитывать Павла Лавров.

— А по-плохому? — глупо спросил кто-то из толпы зевак.

— А по-плохому — спас дурня, — ответил Виктор и этим еще больше разрядил обстановку и тут же добавил: — Рэмбо, твою дивизию. Ладно… Чаю ему налейте. Только не водки! А чаю!

Зеваки с пляжа уже стали расходиться, эмоционально обсуждая увиденное. Виктор повернулся и двинулся в сторону своего тайника с ведром карасей. «Чуть не утопил, Павлик, твою душу…», — думал он, добавляя непечатное ругательство.

— Спасибо вам! — официально обратился к Лаврову какой-то парень, заставив его остановиться и обернуться.

Перед ним стоял простой селянин лет тридцати, рыжий, с носом-картошкой и веснушками, как у подростка. Он еще раз повторил:

— Спасибо вам! — и ни к селу ни к городу добавил: — Мы очень любим ваши программы!

— Так за что спасибо-то? — удивился Виктор. — За программы или за этого?..

Виктор кивнул на Пашу, который уже пытался встать на ноги.

— А автограф можно? — послышался голос одного из оставшихся зрителей с пляжа.

— А куда я тебе его поставлю на пляже? — рассерженно спросил Виктор.

Смеялись даже те, кто недавно получили по физиономии.

— Хорошо отдохнули, ничего не скажешь, — сказал один из друзей Паши, недовольно потирая зашибленный подбородок.

— …Зато буду говорить, что получил по морде от самого Лаврова, — добродушно усмехнувшись, ответил его товарищ, глядя вслед уходящему журналисту.

Глава 3 Голодные и злые

— Хм… А почему не на альфу Кассиопеи?

Так начинался разговор двух старинных товарищей: журналиста Виктора Лаврова и его начальника, генерального продюсера телеканала Максима Радуцкого.