Карл Май - По дикому Курдистану

Карл Май По дикому Курдистану

Глава 1 СМЕРТЬ СВЯТОГО

Навестив вождя курдов-бадинан, мы возвращались. На вершине холма, последнего на нашем пути, откуда вся долина поклонников дьявола^[1] полностью предстала перед нами, мы заметили вблизи дома, принадлежащего бею, огромную кучу хвороста. Езиды усердно набрасывали сверху все новые и новые ветки. Пир Камек стоял тут же и время от времени швырял в кучу кусочки горной смолы.

– Это его жертвенный костер, – сказал Али-бей.

– Что же он принесет в жертву?

– Я не знаю.

– Может быть, какое-нибудь животное?

– Только язычники сжигают животных.

– Тогда это, может быть, фрукты?

– Езиды не сжигают ни зверей, ни фруктов. Пир не сказал мне, что именно он сожжет, но он великий святой, и все, что бы он ни сделал, не будет грехом.

Хотя с противоположного холма все еще были слышны ружейные салюты подходящих паломников, а в долине по-прежнему раздавались ответные выстрелы езидов, я уже заметил, когда мы спустились, что вряд ли эта долина сможет вместить большее число людей. Мы оставили своих лошадей и отправились к гробнице. Около дороги к ней располагался фонтан, обрамленный каменными плитами. На одной из них сидел Мир Шейх-хан и беседовал с несколькими паломниками, которые как своими позами, так и почтительным отдалением от Мира явно выражали благоговейное к нему отношение.

– Этот фонтан священен, и только Мир, я и священники могут сидеть на этих камнях. Поэтому не гневайся, если придется постоять! – сказал мне Али.

Мы приблизились, хан подал рядом стоящим знак, и они подвинулись, чтобы дать нам пройти. Он приподнялся, прошел несколько шагов навстречу нам и протянул руки.

– Со счастливым возвращением! Занимайте место по мою правую и левую руку.

Он указал бею на место слева, так что мне оставалось лишь одно. Я уселся на священные камни и при этом не встретил ни у кого из присутствующих ни малейшего неодобрения.

Как же сильно отличалось их поведение от встречающегося обычно у мусульман!

– Ты говорил с вождем? – спросил хан.

– Да. Все в полнейшем порядке. Ты уже что-нибудь сообщил паломникам?

– Нет.

– Тогда пора собирать людей. Отдавай приказ!

Али-бей поднялся и ушел.

Когда я беседовал с ханом, среди паломников стало заметно оживленное движение. Женщины и дети оставались на своих местах, мужчины же, напротив, строились вдоль ручья, а вожди отдельных племен, кланов и поселений образовали около Али-бея круг, и он сообщил им о намерениях мутасаррыфа^[2] Мосула. При этом царили такое спокойствие и порядок, как на европейском военном параде, в противоположность той шумной неразберихе, которую обычно мы привыкли встречать в армиях восточных стран.

Спустя некоторое время, после того как вожди оповестили своих людей о приказах бея, собрание организованно разошлось и каждый отправился на то же самое место, которое он до этого занимал.

Али-бей возвратился к нам.

– Что ты им приказал? – спросил хан.

Али-бей вытянул вперед руку, указав на группу людей, человек примерно в двадцать, поднимающуюся той же тропою, которой мы недавно спускались.

– Смотри, это айранские воины Хаджи Джо и Шура-хана, которые очень хорошо знают эту местность. Они идут навстречу туркам и предупредят нас об их приближении. На направлении к Баадри у меня тоже стоят посты, и поэтому практически невозможно застать нас врасплох. До наступления ночи осталось еще три часа, этого хватит, чтобы отправить все ненужное в долину Идиз. Мужчины сейчас отправятся, Селек покажет им дорогу.

– Они возвратятся к началу священнодействия?

– Да, безусловно.

– Тогда пусть идут.

Спустя некоторое время мимо нас потянулось длинное шествие людей, ведущих животных и несущих с собою разный скарб. Они двигались к гробнице, постепенно исчезая за нею. На скалистой тропе над гробницей они появлялись снова, и можно было наблюдать их долгий путь наверх, к высокому и частому лесу.

После я должен был с Али-беем отлучиться. Было обеденное время. Затем ко мне подошел башибузук^[3].

– Господин, я должен тебе кое-что сказать. Нам грозит великая опасность! Эти люди дьявола уже полчаса смотрят на меня своими страшными глазами. Похоже, что они хотят меня убить.

На болюке-эмини^[4] была турецкая форма, и поэтому я очень легко мог объяснить поведение езидов, которым угрожали турки. Впрочем, я был убежден, что с ним ничего не случится.

– Это --">