Геннадий Иванович Дмитриев - Настоящая работа смелых мужчин

в принципе, развернуться можно в любую сторону, с креном не более 15 градусов.

Высота гор справа на 650 метров больше. Придется набрать большую высоту и выполнить третий разворот на значительно большем удалении от аэродрома. Потеря времени. Нам его отпущено и так слишком мало. И разворот в сторону работающих моторов выполняется дольше. Я принял решение заходить с левым кругом⁴, принимая все меры предосторожности, и доложил руководителю полетов. Быстрее всего было бы развернуться на 180 градусов и сесть обратным курсом, но курс 300, обратный взлетному, не обеспечен радионавигационными средствами. Вслепую мы этим курсом не сядем.

— Спокойно, ребята, все нормально, выполняем первый разворот влево, закрылки не трогать, режим номинальный!

При пожаре уже нельзя изменять положение закрылок, они могут не убраться или не выйти на стороне горящего двигателя, и тогда будет трудно, а может и невозможно удержать самолет. Переходим в горизонтальный полет и выполняем второй разворот. Теперь мы летим параллельно взлетно-посадочной полосе. Не видно ни земли, ни неба. Там, внизу горы, но их тоже не видно. Где-то вверху, за облаками, блекнут звезды, светлеет небо, наступает рассвет. А у нас ночь, и уже не долететь, не дотянуть, не дожить до рассвета. Когда-то в детстве я видел, как под куполом цирка канатоходец шел с завязанными глазами. Все с замиранием смотрели на него, стараясь не дышать, ни проронить звука. Каждый шаг — это шаг в неизвестность. Вот он покачнулся и замер. Шаг, еще шаг, еще. Вести самолет с отказавшим двигателем в сплошных облаках — это все равно, что идти по канату с завязанными глазами. Небольшой крен вправо, в сторону работающих двигателей, и шаг за шагом вперед. Но нельзя остановиться и замереть, только вперед.

Посмотрите, вот он без страховки идет,

Чуть правее наклон, упадет, пропадет,

Чуть левее наклон, и его не спасти,

Но замрите, ему остается пройти

Всего три четверти пути!

Три четверти пути. По прямой до траверза⁵ дальнего привода, когда стрелка радиокомпаса покажет 270 градусов, потом выпустить шасси, и дальше до третьего разворота. Когда окажемся на высоте точки входа в глиссаду⁶, еще немного и третий разворот. Потом до четвертого разворота, четвертый разворот и по глиссаде на посадку. Как много, как много еще осталось пройти! А пламя вырывается из двигателя, лижет плоскость, оно разгорается все больше и больше. Оно сжигает крыло и последние минуты жизни. Успеем ли?

— Командир, траверз дальнего!

— Шасси выпустить!

— Шасси выпущены, три зеленых горят.

— Увеличить режим!

Нужно увеличить мощность двигателей, скомпенсировать дополнительное сопротивление, выпущенного шасси. Хватит ли мощности? Хватило. Скорость не падает, идем по горизонту.

— Выполняем третий разворот!

— Командир, рано! Мы выше точки входа в глиссаду⁷!

— Потом будет поздно! Разворачиваемся со снижением! Следи за высотой!

Снижаться можно было только после четвертого разворота, когда окажемся над долиной, сейчас под нами горный хребет. Но успеем ли мы пройти нужное расстояние? Слишком мало отпущено времени. Сколько, не знает никто. Сколько еще выдержит обожженный пламенем металл? Когда доберется огонь то топливных баков? Разворот со снижением. Радиовысотомер показывает нам расстояние до земли. Бортинженер держит руку на рычагах управления двигателями, чтобы при сигнале «опасно земля» увеличить режим до взлетного и уйти вверх.

— Командир, начинаем четвертый, снижение 7 метров⁸!

Начинаю выполнять четвертый разворот, еще немного и мы на прямой перед взлетно-посадочной полосой.

— Выводи! выводи! командир, выводи из разворота! Да выводи же ты…! Твою …! Это кричит штурман, пора выводит самолет на посадочный курс. Но я не могу ничего сделать. Самолет не выходит. Крен растет. Тряска. Вибрация. До хруста костей сжимаю штурвал. Тяну на себя, вправо. Правую ногу до отказа вперед! Самолет не реагирует. Он провалился. Растет левый крен. Сожженный пламенем пожара металл не выдержал. Крыло отломилось вместе с двигателем. Все. Конец. Крик ужаса застыл в горле.

Я не видел, что делалось в грузовом отсеке, где на боковых скамейках для десантников и просто на полу, на брезенте ютились пассажиры. Не видел искаженных ужасом --">