Геннадий Александрович Савичев - "Диссертация" лейтенанта Шпилевого

хитро взглянула на меня.

— Согласен! — ответил я, пытаясь сообразить, где же здесь ловушка.

— Считай, что пять баллов уже мои.

Мы вскочили на ноги и, ловко перепрыгивая через ряды загорающих, бросились к воде.

Галка была хороша. Я увидел, как упруго взлетела она над белой полоской прибоя и поплыла к красному бую. Сначала я плыл брассом. Галка обогнала меня метров на пять. Я перешел на кроль, но было уже поздно.

— Пять баллов! — радовалась Галка.

— Подумаешь! Это я специально поддался!

У Галки от негодования потемнели глаза.

— Специально?!

— Давай лучше нырять, — предложил я, чувствуя, что только так можно спастись от ее гнева.

Мы пошли на глубину, где стали похожи на космонавтов в невесомости. Галка парила рядом со мной, при этом ее большие зеленые глаза в воде казались еще темнее, чем на поверхности. Она махнула рукой, потом сделала разворот и устремилась вниз.

Со всех сторон нас обступили водоросли, глубинное течение шевелило ярко-зеленую бахрому их стеблей. Любопытные рыбы, держась на безопасном расстоянии, таращили на нас свои глаза. Галка достигла дна, быстро что-то вытащила из водорослей и взмыла вверх.

На поверхности она показала мне черепок:

— Смотри. Это осколок древней амфоры. Может, сдадим его в музей?

Я иронично улыбнулся:

— Ну, для этого нам придется ехать в другой город. Здесь музеев нет.

— Десять баллов в мою пользу! — невозмутимо подытожила Галка.

— Десять баллов?

— Да, потому что ты не знаешь, что у нас есть краеведческий музей! — И она добавила еще что-то язвительное, но я уже ее не слушал.

Краеведческий музей! Как же я об этом не подумал? А что... У меня шевельнулась надежда, что, возможно, там я узнаю что-нибудь о Матвее Петрищеве.

— Прекрасно, мы едем в музей!

Она внимательно посмотрела на меня.

— Едем.

Это был первый случай, когда она приняла мое предложение без лишних споров.

Мы ушли с пляжа и влезли в переполненный автобус. Ехали долго. Где-то на окраине города автобус свернул с асфальтированной дороги и запрыгал на ухабах.

Музей располагался на тенистой и пыльной улице.

— Не очень-то подходящее место, — сдержанно заметил я.

Галка промолчала.

В небольшом прохладном вестибюле нас встретила женщина. Поджав тонкие губы, она встала за кассу и выдала нам два билета. Потом пошла впереди и перед входом в экспозицию оторвала на билетах контроль. Посетители, видимо, не баловали вниманием это заведение!

В первом зале все же нашелся один паренек, раскрыв рот, смотревший на чучело филина. Сам филин был невзрачный, вместо хвоста у него торчал пучок соломы. На другой полке стояли суслик, мышь и еж. Суслик был совсем облезлый.

— Наверное, именно этих животных и спас Ной во время всемирного потопа, — съязвил я.

Подошла кассир-контролер и объяснила, что в первом зале собрана фауна, во втором — флора, а третий посвящен истории Волногорска.

— Скажите, а в третьем зале есть экспонаты по истории Отечественной войны? — спросил я.

— Конечно! — ответила женщина с достоинством.

Мы направились в третий зал, для чего надо было пройти через второй. Здесь обнаружился еще один посетитель — мужчина в парусиновых штанах и в шляпе. Флора вокруг него имела вид не лучший, чем фауна.

— Надеюсь, что все-таки это не пыль веков, — сказала Галка, проведя пальцем по стеклу витрины и оставив на нем кривую линию. Посетитель в шляпе сдержанно кашлянул. Казалось, он разделял наше мнение.

Я повернулся к нему:

— Похоже, директор этого музея — страшный разгильдяй. Разве можно доверенное тебе учреждение превращать в сарай?

Мужчина сдвинул шляпу на затылок. Снова подошла кассир-контролер и, обращаясь к моему собеседнику, сказала:

— Товарищ директор, вас к телефону.

Галка рассмеялась:

— Пожалуй, я накину тебе пять баллов за критику «невзирая на лица».

Мы вошли в третий зал, и я сразу увидел то, что искал. Справа от нас висел стенд, на котором большими буквами было написано:

«Подвиг нашего земляка Матвея Петрищева».

— Поздравляю! — сказала Галка. — Похоже, подготовка к докладу близится к завершению.

Но еще издали мы заметили, что стенд был пуст. На стене висела доска, обтянутая красной материей, над ней — большой заголовок, и хотя на кумаче виднелись темные пятна, свидетельствовавшие о том, что когда-то здесь висели фотографии или документы, самих экспонатов, которые могли бы --">