Алёна Волгина - Рассказы

— Нет. Полагаю, она гоняла где-то на велосипеде. Девочка занимается этим все дни напролет. Я давно говорила Эмме, что Маргарет следовало бы найти какое-нибудь дело.

Миссис Ландер достала тонкую сигарету, и Гаррис тут же щёлкнул зажигалкой. Изящные пальцы Сесили задержали его руку в своей чуть дольше, чем это позволяли приличия. Я отвернулся.

— Обычно она ездит в сторону Чипвуда, — в голосе миссис Ландер мне послышалось скрытое недовольство. — Эмме не следовало бы поощрять это. Морганы — старинная, уважаемая семья. Артур Морган получил Чипвуд в наследство от старшего брата, и уже тогда их дела были довольно расстроены. Конечно, он надеется, что его сын займется поместьем. Оно потребует немало вложений! Женитьба Джеймса на состоятельной девушке могла бы поправить дело. Маргарет должна понимать…

— А где вчера после обеда был ваш муж? — гнул свое Гаррис, которого нисколько не интересовали матримониальные планы местных землевладельцев.

— Как всегда, бродил где-то в холмах. Он положительно влюбился в эти места! Вчера он даже опоздал к чаю, чего с ним сроду не случалось.

В траве раздался хруст, и Сесили нервно вздрогнула, оглянувшись. Это оказался всего лишь Фридрих, забравшийся в сад к мистеру Масгрейву. Пригнувшись, кот ловко проскользнул между мокрыми кустами рододендронов и исчез.

— Этот кот просто невыносим, — пробормотала миссис Ландер. — Вчера за чаем он опрокинул розетку с вареньем мне на платье. Я была вынуждена подняться наверх, чтобы переодеться. Вряд ли Эдит сумеет вывести пятна с шелка. Кстати, это мне напомнило об одном деле… извините меня, господа.

Кивнув нам на прощанье, Сесили решительно направилась к дому. Я с грустью проводил ее взглядом. Мне тоже хотелось домой. Синее сентябрьское утро постепенно превращалось в унылый пасмурный день, не особенно подходящий для прогулок. В такой денёк приятно посидеть у камина, наслаждаясь чтением и чашкой горячего какао. Но у Гарриса были другие планы.

— Нужно осмотреть сад, — сказал он. — Думаю, мистер Масгрейв не станет возражать, если мы воспользуемся его калиткой.

Участок Хитер-Коттеджа вплотную примыкал к территории нашей усадьбы, их разделяла лишь невысокая изгородь, в которой для удобства соседей была проделана калитка. Мы прошли мимо клумб, на которых среди пожухлой листвы кое-где пестрели яркие астры. Гаррис, взглянув на них, что-то хмыкнул и покачал головой. На столбе у калитки восседал Фридрих, словно языческий божок в меху, охраняя свои владения от соседских котов. Это был его привычный пост. Он мог торчать здесь целый день, а к вечеру уходил в дом, чтобы путаться у всех под ногами.

Закрыв за собой калитку, Гаррис ненадолго задержался, пристально вглядываясь в землю.

— Что вы надеетесь там найти? — спросил я довольно раздраженно, так как поднявшийся холодный ветер значительно умерил мой сыщицкий энтузиазм. — Ночью шёл дождь, так что если здесь и были отпечатки следов, от них давно ничего не осталось!

— Мне интересно, как этот камень с дорожки попал на грядку с горохом. Ну ладно.

Мы миновали огород, находившийся во владении Томаса, прошли мимо теплиц, розария и оказались в небольшом ухоженном саду. В беседке я заметил длинную фигуру Реймонда, дальнего родственника миссис Бойтон. Судя по отрешенному виду, он целиком отдался вдохновению. Реймонд всегда говорил, что сад миссис Бойтон навевает на него лирические мысли. Вчера за ужином он даже пытался прочесть нам какое-то эссе о пасторальной тематике в поэзии. Признаться, я едва не уснул.

Заметив нас, Рэймонд приветственно замахал рукой. Это был высокий, нескладный юноша с приятным некрасивым лицом и нервными руками, постоянно теребившими одежду или волосы. При виде двух потенциальных слушателей он вспыхнул от радости. Его глаза за стёклами очков в золотой оправе возбужденно загорелись.

— О, это вы? Послушайте!

— Одну минутку, — перебил его Гаррис. — Вчера после обеда вы тоже были здесь?

— Разумеется! Это волшебное место, оно навевает на меня вдохновение.

— Да, я заметил. А вы не видели…

— Я никого не видел, я сочинял стихи. Мне кажется, неплохо получилось!

Реймонд взъерошил волосы, так что одна светлая вьющаяся прядь упала ему на лоб, и громко продекламировал:

Слышу осени песнь,

Песнь остывших холмов,

Мерный шум поездов,

Тишину сонных