Владимир Аркадьевич Долин (Белоусов) - Чоновцы на Осколе

белоснежная свежевыбеленная церковь. На золотистых куполах трепетали зайчики робко проглянувшего сквозь туман солнышка.

Афоню Горобцова сдали в приемный покой Уразовской больницы. Здесь же Василий узнал адрес своей сестры.

От больницы охранники повернули к зданию ревкома, чтобы передать срочный пакет Стрижову. Василий отправился с ними, чтобы сразу стать на военный и партийный учет.

Ревком помещался недалеко, в большом каменном двухэтажном доме.

Ворота охраняли двое часовых. Щупленький парнишка лет семнадцати, в солдатских ботинках с коричневыми обмотками, в синих стареньких галифе, в засаленной стеганке, в помятой офицерской фуражке с красной звездой, держался руками за штык трехлинейной винтовки.

Второй был постарше, широкий в плечах, чернявый, с курчавым хохлом, выбившимся из-под серой солдатской папахи. На нем были черные суконные брюки, заправленные в хромовые сапоги, кожаная порыжевшая от времени тужурка, подпоясанная широким ремнем. За плечами куцый немецкий карабин, слева за пояс была заткнута бутылочная граната, из кармана тужурки торчала рукоятка нагана.

Приветливо поздоровавшись за руку с железнодорожными охранниками, чернявый принял от них пакет, проверил у Василия документы, сам проводил его в здание ревкома.

В большом зале, в коридорах на столах и стульях сидели, беседуя, вооруженные винтовками и револьверами рабочие, крестьяне, учащиеся.

Просторный кабинет председателя был заставлен застекленными шкафами, набитыми книгами; книги, аккуратно сложенные в стопки, лежали и на полу и на подоконниках. На стенах в рамках висели портреты Маркса, Энгельса, Ленина. Середину кабинета в окружении десятка венских стульев занимал большой письменный стол. Слева от двери стоял кожаный диван; на нем лежали свернутое серое одеяло и подушка в синей сатиновой наволочке. У противоположной стены из-за книжного шкафа виднелись ручной пулемет Томпсона и несколько русских трехлинейных винтовок. Как только Василий вошел в кабинет, из-за стола навстречу ему поднялся сухощавый человек среднего роста, в солдатской гимнастерке.

— Вы ко мне? Проходите!

— Василий Терехов, к вам на партийный и военный учет. Кандидат в члены РКП(б), комсомолец. Командир пулеметного взвода кавалерийского полка особого назначения. Прибыл в отпуск из госпиталя, после ранения, — подавая председателю свои документы, не переводя дыхания, отрапортовал Василий.

— Садитесь, — сказал председатель, опускаясь на стул.

Василий нерешительно сел. Он привык в армии разговаривать с начальством стоя.

— Так, дорогой товарищ. Значит, отдыхать к нам? — то ли удивленно, то ли одобрительно улыбнувшись, сказал председатель, возвращая документы.

— Да вот заставили… — чувствуя какую-то неловкость под пристальным взглядом председателя, неуверенно ответил Василий.

— Неплохо! Места у нас здесь хорошие… Фруктовых садов много, речка с тихими заводями… Поправиться тебе нужно, неважно выглядишь. И как тебя такого выписали…

— Сам настоял, — признался Василий. — Надоело валяться на госпитальной койке. Да и толку никакого. Лечить не лечат. Рана зажила, а после тифа, сколько ни лежи, с госпитальной баланды не поправишься. Вот я и попросил выписать меня, думал, на фронт, в свою часть попаду…

Искренность и настойчивость Василия понравились Стрижову. Он с отцовской нежностью еще раз оглядел его мальчишескую фигуру с изможденным, бледным лицом.

— Ну ничего, не огорчайся, что на фронт не попал. У нас тут обстановка посложней фронтовой. Жаль, что вот слаб ты очень, лежать бы тебе еще…

Разговор Василия с председателем прервал влетевший в кабинет рослый парень в солдатском ватнике и буденовке. Стрельнув мимоходом из-под длинных белесых ресниц любопытным взглядом в сторону Василия, он обратился к председателю ревкома:

— Товарищ Стрижов, из Левадина сообщают: ночью бандиты убили председателя комбеда, сожгли собранный по разверстке хлеб. Разрешите мне взять несколько человек, смотаться туда?

— Это дело начальника милиции Гулина. Ты, товарищ Гораин, исполняешь обязанности военкома, у тебя есть свои дела, — возразил председатель.

— Константин Арсеньевич с охраной сопровождает изъятые церковные ценности, еще не вернулся.

— Тогда поезжайте. Только осторожней, Алеша, береги ребят, — предупредил Стрижов.

— Бандитов немного. Они перепились самогонки, у попа на сеновале --">