Дарья Александровна Богомолова - Ночь империи

скрашивал будни супруги Владыки, отлучённой от подруг из южного крыла, все эти двадцать лет.

С края балкона можно было свеситься, чтобы посмотреть во внутренний двор, а звуки и так долетали до этой стороны. Только благодаря этому Олли услышала цокот копыт и воинственные восклики стражи, приветствовавшей новоприбывших.

Покинув своё место, девушка перегнулась через перила и прищурилась.

Прибыли Великие генералы.

3.

Традиции в империи Эрейи создавались и укоренялись на своих законных местах в течение многих и многих веков – неважно, шла речь о правилах замужества и получения наследства, или об устройстве военной верхушки.

Новые правила создавались, вне всякого сомнения. Уставам, законам и поправкам к этим самым законам не было конца, но некоторые вещи, как ни пытались их сместить с увековеченной позиции, каким-то чудом на ней все равно удерживались.

К таковым можно было смело отнести практику выбирать Великих генералов. Всего их было пять, и каждый должен был быть трижды героем империи, при этом максимум пять раз видевший в своей жизни поражение. Если задумываться, становилось не по себе от того, сколько войн нужно проводить, чтобы обновлять состав великолепной пятёрки хотя бы раз в сто лет. Понимание, что на всех сражений не наберёшься, а трижды герои и вовсе – редкость, видимо, имело определённое влияние; не совсем, однако, то, которое хотелось. Великие генералы были, никто от них не избавлялся, но обновлялись они так же редко, как могли бы обновляться Владыки, не будь на их место так много инициативных претендентов.

Лично Самаэль Гринд мог без проблем вспомнить, что, почти сто пятьдесят лет назад заступая на должность, принимал меч из рук у бессмертного, который разве что не оставлял за собой дорогу из песка, должного из него сыпаться. По слухам, тот старик получал чин ещё при дедушке Мортема Жестокого. Самаэль до сих пор не признал, что дурно ему тогда стало не от волнения, а от осознания того, что обнял его, поздравляя с повышением по службе, должный гнить в земле реликт.

Нынешний набор можно было считать молодым – самым старшим был первый из них, генерал Сонрэ. Отвратительная тварь восьмисот лет от роду, он уже обзавёлся морщинами, а дурной характер имел, говорили, с рождения. Солдаты, пока он не слышал, шутили, что Сонрэ, родившись, наорал на мать за то, что та его родила не по уставу.

Удивительным образом в этом рослом, плечистом мужчине со светлой копной коротко стриженных волнистых волос уживалась фанатичная любовь к следованию всем правилам, какие только есть, и жажда наживы. В тот день, когда они сажали на престол сына Мортема, тави Сонрэ разве что не вплотную прижимался к бедному ребёнку, и так напуганному количеством народа, и шёпотом ворчал ему на ухо что-то о Владыке, который и солнце, и луна, и мать с отцом для каждого в империи. В тот день регент, оказавшийся недалеко от остальных Великих генералов, фыркнул себе под нос, что Сонрэ, если не остановить, и постель с правителем разделит. Это замечание, казалось бы, никому толком не адресованное, стало у соратников сударя Сонрэ притчей во языцех.

Нынешнему претенденту на трон стоило опасаться за сохранность всего себя разом: генерал, судя по нахмуренным бровям, был настроен решительно.

Энтузиазм и пылкость старшего из тави только подтвердились, когда оставшиеся четыре, въехав на внутренний двор, увидели его, расхаживавшего взад-вперед перед крыльцом. Ждал возможности гаркнуть на всех четверых и обвинить в беспечности: обычно ему было неважно, что всем нужно было ехать не с соседней улицы, а из разных концов столичной области.

– Раз уж мы все собрались, не могу не спросить,– обратился к соратникам тави Эммерих, машинально проводя ладонью по волосам, имевшим медно-рыжий оттенок,– у всех все в порядке в крепостях?

Эммерих был чуть младше Сонрэ, но снискал гораздо больше любви у своих подопечных. Титул был пожалован ему не больше ста лет назад, но это не помешало довольно быстро сколотить себе устойчивую репутацию – и устойчивую настолько, что некоторые солдаты, видя на поле боя кого-то, кроме него, не стеснялись кривить носы и вздыхать о неудачном раскладе. Любое ворчание всё равно быстро пресекалось, и некоторые из присутствующих сейчас жалели, что так же нельзя поступить в отношении Сонрэ, брюзжавшего себе что-то под нос уже просто из принципа.

На вопросе Эммериха старший из тави подозрительно затих, после чего распалился с новой --">