Evgeniy Romanovich Plotnikoff - Молодость lights, или Время молодых

девчонок. При свете дня целовать ее не хотелось, пускай она и была красивая, хотя тогда я этого не осознавал. В моей голове не было таких взрослых понятий о правильной красоте лица. Она с подругами шла нам на встречу и я не поздоровавшись с ней, прошел мимо. Гораздо позже я узнал, что Валя уже знала, что я не подойду трезвым, и тем более не скажу, что встречаюсь с ней. Еще я узнал, что она была готова со мной и не обманывала.

Мы еще пару раз выходили так курить с Валей, но позже она перестала соглашаться, так как утратила надежду на отношения со мной. Зато ее подруга Галя даже спустя пару лет ходила со мной курить. Мы делали все то же самое, что и с Валей – поцелуи и тисканье. В отличие от Вали, у Гали грудь была поменьше, даже несмотря на то, что она моя ровесница. А ее лицо хоть и было в целом симпатичным, но напоминало мне человека с хронической простудой – покраснения возле носа и впалые глаза на фоне черных мешков. Той правильной красотой она не обладала.

Так же была Настя – мы постоянно ходили по краю но никогда не доходили до сокровенного. По субботам она ночевала у меня дома, когда сестра таинственным способом пропадала, если не было тусовок, но ничего откровенного так и не произошло между нами. Правда я еще пару лет всем говорил, что мы спали вместе. Еще одна дурацкая черта характера – привлечение лживых фактов для укрепления моего авторитета. Да, я любил выдумывать.

В тот год я только переставал испытывать нежные чувства к девушке под именем Вика, в которую был бесповоротно влюблен. Честно, нравилась она мне из-за своей большой задницы, тогда я ночами не спал, воображая ее рядом. Я мечтал ходить с ней под ручку на районе, а перед сном воображал, как мы на крутой «BMW» подкатываем к магазинчику недалеко от моего дома, где собиралась шваль, которую я считал друзьями. Да, я угрохал кучу сил на эту бабенку, и в своем разуме сделал из нее идеал, хотя кроме большой красивой жопы у нее ничего не было – души так точно. Она выбрала парня на десять лет старше меня, позже они поженились.

Годом ранее я был по уши влюблен в подружку Вики, в Катю. В отличие от остальных подростковых влюбленностей это была достойная девушка. Такие, по иронии, выходят замуж за недостойных. За годы молодости я влюблялся в нее раза три, это, несомненно, рекорд. Даже сейчас, спустя года, я сожалею о том, что у меня не получилось завязать с ней отношений. Позже она вышла замуж за моего товарища и у них огромная куча детей. Мне ее по-настоящему жаль: ее муж бухает также, как я пил в молодости. Проблема в том, что молодость у него закончилась, а вот мозгов не появилось, тот же самый керосин.

В тот год в нашу школу перешла новая девчонка с именем Лена. Именно с этого момента я начну основное повествование.

Я нежно вытягивал последний дым из сигареты, стоял возле дома и смотрел на звезды. Странно, но меня всегда тянуло к небу, и ни один человек за всю жизнь не смог объяснить эту тягу к звездам, но одна девчонка все же попыталась. Я мечтал обо всем и ни о чем, смотрел и любовался. Я не мечтал о будущем, я сочинял мечты, как новые миры, как множество различных сценариев и необязательно своей жизни. Сегодня я мечтаю о девушке с конфетными губами, через пять минут – как я стариком мчусь на «Porshe» по калифорнийскому каньону, проходит мгновение и я сижу на уроке и все красивые девчонки класса целуют меня, и не только целуют. Потом еще мгновение и толпа орков бегут осаждать две крепости. Потом вспоминаю, не орки это были, а урукхаи – новая раса.

Вот так и уголек возле фильтра, как урукхаи возле крепости, коснулся моих пальцев. Я отвлекся на боль, меня вытянуло из мечты, и я оказался снова тем бедным мальчиком, стоящим во дворе подле ветхого жилища. Я выбросил окурок и зашел в дом, в прихожей был включен свет. Разулся в том месте, где целовал Валю. Грязные полы больше не были грязными. Если бы Валя сейчас там лежала, я разулся бы на ее голове. Старые мамины сандалии стояли там же. Видно было, что мама заботливо помыла полы, но на сандалии сил у нее не осталось. Она почти всегда работала до изнеможения – это ее наказание, она была перфекционистом, не знала лени. Я же наоборот был перфекционист, но ленивый. Из-за этого часто я злился на все, меня раздражал беспорядок, но мне было лень его убрать. Я прошел на кухню, мать сидела на коленях, она молилась, как каждый вечер. Я нежно взглянул на нее и пошел спать. Завтра в школу.

Глава 2

– Новенькую видел на перемене между русским и --">