ММВ - Приключение Феофана, а для многих – просто Фана

– поутру, как собирался,

пожелав, от всей души

чтобы радости пришли!

А потом, опять туда

– в путь, неведомо куда,

чтоб найти свою судьбу

в неизведанном краю!

Глава III

Много дней он, так шагая

– мысли «в кучу» собирая,

брёл лугами и полями

– те красОты созерцая.

Много раз он попадался

– что на поле оставался,

но, в ночи, по пробужденью

не жалел о том решенье,

Свет луны и звёзд с небес

дарят множество чудес,

и весь луг, покрытый мраком

зацветает ароматом!

Много видел он зверушек

и заброшенных избушек -

где недавно жизнь цвела,

а теперь, лишь «трынь-трава»…

И, травою тех дорожек

– под шагание двух ножек,

он спешил скорей туда -

где у неба города!

Как-то раз, в один обычный день

встретил грустных он людей,

И, к тем людям подойдя

вопросил, чуть погодя:

«Дня вам доброго, селяне!

Что случилось, Други, с вами?»

Подошёл к нему старик

и сказал, склонивши лик:

«Мы – торговцы и крестьяне,

мы – обычные селяне!

Сами садим и растим

и всю зиму то храним,

А, что лишнее в амбарах

– тем, торгуем на базарах!

Мы везли сегодня в город

на продажу целый ворох,

– то, что пряли мы руками

и добыли топорами,

В общем, всё, чем мы живём

– то, и было всё при нём!

Но, по глупости, аль дури?

– мы, до леса, повернули,

чтоб быстрее всё продавши

и до дому воротавшись,

как и прежде, продолжать

прясть, садить и добывать!

Ка бы знать бы нам тогда -

что явилась бы беда,

и разбойные людишки

– в большинстве своём, воришки,

налетят, как ураган

чтоб порвать у нас карман,

– то, конечно, обошли бы

и, в тот лес бы, не пошли мы!»

И, на этой горькой фразе

он прервался в том рассказе…

Фан, слова его обдумав

и уловочку придумав,

всё же, выбрал направленье

до разбойного селенья,

И пошёл искать ту шайку

– типа, он – лишь попрошайка.

Вдруг, увидел с края леса

– словно в призрачной завесе,

неприметный хуторок

и плывёт с него дымок,

А дымок тот – не простой

– пахнет пиром он, горой!

И когда, туда поближе

подошёл и гам услышал,

то узрел и балаган

и разбойничий бедлам!

И тому лишь напугавшись

да, сомненьям поддавшись,

он, не зная – что сказать?

– начал выходы искать!

Но, матёрые людишки

прохиндеи и воришки,

в тот же миг его скрутили

и за ноги потащили.

Тут, из старого сарая

вышел, чётками играя,

мужичок, лет сорока

и седая голова,

Взгляд, ни добрый, и ни злой

– только, чуточку пустой,

но, когда его ты ловишь

– то лишь глупости буровишь!

И вокруг, в одно мгновенье

вдруг, затихло всё селенье,

и, те страшные людишки

стали кроткими, как мышки…

К Фану, молча подойдя

он, вдруг, стал светлее дня!

«Добрый Друг, вот это встречу

подарил нам этот вечер!

Что ты смотришь на меня

словно я – кончина дня?

Аль не помнишь ты меня?

Али мало тут огня?»

Феофан же, улыбнулся

и к старшОму потянулся:

«Ах ты, Брат ты мой… да как?

– как случилось это так?!

Как же ты сюда попал?

Как разбойником ты стал?»

Ну, а тот, его обнявши

так сказал, слезу убравши:

«Ты, пойдём со мной до хаты

чтоб услышать эту правду!»

А потом, была беседа

про унынье и победы,

…И про то, как выживал

и, как часто враждовал…

…Как с бандитами связался

и на нарах оказался…

И о том, как сложно жить

чтоб с законами дружить!

«Уж поверь ты мне, Братишка

взялся как-то «за умишко»!

Но, итогом той попытки

стали гнусные улыбки!

А «чинуши», всем напором

были яростны упором

– что, своими я годами

лишь клеймо себе поставил,

и, чтоб топал я туда -

где такие же, как я!

Так, в лесу и оказался!

Так, в разбойники подался!

Коли, не кому любить?

– значит, так тому и быть!»

Возразил тут Феофан

бросив на пол свой кафтан:

«Те, кто гонит и обходит

– те, и перхоти не стоят!

И на то – один судья!

– это точно знаю я!»

Да, ты вправе отомстить

дабы всех передавить!

Да, ты можешь всё забрать

дабы чтоб-то доказать!

…но, итог у той «войны»

лишь могильные кресты!

А попробуй стать другим

– тем, кто в сердце не остыл,

тем, кто выше той причины -

что назвали Дурачины!

Ты же в силах, Брат, понять -

что уж пОлно воровать?»

Атаман же, всё внимавши

– где-то совесть услышавши,

лишь ответил погодя

– руку нАсердце кладя:

«Ты пойми, я не остыл!

– просто, сердце утомил

от того, что лишь теряю