Ольга Антер - Между ветром и песком

сабли? – Аори перевернулась на бок и устроила голову на свернутой рулоном фарке. – Ты не верил, что я умею драться.

– Я помню каждый миг.

– Тогда, знаешь что? Давай ты когда-нибудь сочинишь сказку о чужачке, которая обернулась демоном? И будешь рассказывать ее у ночного костра, и Дафа будет плевать прямо в огонь, вспоминая меня. И каждый раз у сказки будет другой конец… Почему ты меняешь истории?

Сбоку зашуршало, словно тоо тоже лег и теперь разглядывал неразличимый во тьме полог над головой.

– Когда в твоей жизни всего одна история, ты подбираешь каждое слово. Как бедняк, который пересчитывает спрятанные в старом носке книры. Он знает каждую на ощупь, он помнит, на какой щербинка и где вытерт нос Двуликой. Но когда историй много, ты складываешь их одну за другой, ты мостишь путь, а не шлифуешь отдельный камень. Те, кто пройдут его, простят мелкие шероховатости. Открывая тропу, я думаю об идущих, чтобы камни не рассыпались под их ногами.

– Я же говорила, ты самый мудрый из всех, кого я знаю. Ну почему я не могу остаться, тоо?

– Если хочешь остаться, научись называть меня по имени.

– М-м… Хорошо, Шуким, – фыркнула изменяющая. – А ты так и будешь звать меня змейкой?

– Буду.

Аори вздрогнула, когда он безошибочно нашел в темноте ее ладонь и осторожно сжал.

– Если ты сейчас наденешь сережку, то другие демоны не смогут тебя найти?

– Не смогут. Шуким, если ты все-таки хочешь меня зарезать, сделай это во сне, а?

– Перестань, змейка. Останься и раздели мой путь.

Она замерла, не в силах поверить в то, что услышала. Его осторожные расспросы, его тихий голос с таящимся в глубине неимоверным напряжением, тепло его руки… Все – лишь для этого?

Лучше бы ты пытался узнать мои слабости, чтобы убить, тоо.

– Я же говорила. Я связана обрядом.

– Обрядом иного мира? Это все, что останавливает тебя, маленький демон?

– Этого мало? – она вырвала руку, села, едва не стукнувшись затылком о полог. – Как насчет того, что ты то пытаешься меня убить, то предлагаешь разделить путь? Спасаешь, чтобы отдать жрецам? Как было бы здорово, если бы меня продали, и я стала рабыней! Как удобно, и всего этого бы не случилось! Мы бы погибли на следующий день, но ты был бы счастлив, да, Шуким?

– Почему ты говоришь со мной так?

– Потому, что ты называешь меня демоном! Потому, что хочешь отобрать весь мой мир, а я готова была умереть, лишь бы этого с тобой не случилось! Ты ждешь, пока я усну, вон даже кинжал приготовил, чтобы проще было!

Выхватив оружие, тоо одним движением рассек закрывающее выход полотнище. Кинжал улетел в метущие снаружи пыльные струи, и Шуким обернулся к спутнице. Его грудь тяжело вздымалась, а в темных глазах поселилось беспросветное отчаяние.

– Я открыл тебе путь, изменяющая. Я думал, что подарю тебе свободу.

– Свободу что, сидеть взаперти, ожидая твоего каравана? Ты не Харру, чтобы превратить демона в арашни!

– Я должен был вспомнить о нем раньше.

Шуким отбросил плещущий полог, но Аори схватила его за руку прежде, чем тоо шагнул навстречу буре.

– Ты с ума сошел?

– Да, в тот момент, когда пустил тебя в свое сердце! Отпусти, довольно с меня этих игр!

Шуким попытался отпихнуть изменяющую, но она вцепилась в плечи тоо изо всех сил, словно готова была уйти в клубящийся песок вместе с ним.

– Нет!

– Ты пытаешься отобрать мою свободу? Ты делаешь то, что делают демоны? Что тебе до моей смерти, если ты отказалась от моей жизни?

– Я… Шуким!

Аори прижалась к нему и заглянула в темные глаза, когда тоо обернулся. Ее собственные не светились в темноте, выдавая живущую в теле магию. Но она была там, была наверняка. Как иначе объяснить тот разряд, что прошил тело араха, когда ее губы коснулись старого шрама?

Шуким никогда не брал рабынь силой, не принуждал делать то, что вызвало бы сопротивление. Некоторые оказывались искуснее других, и их награда была больше. Иные считали каждую минуту, но ни одна не могла и не хотела открыть ему хотя бы краешек души.

Рабыни исполняли все, чего желал тоо, и он привык к их покорности так же, как к бурому небу, душному воздуху, бесконечности пустыни и улыбке богини. Но ветер принес белоснежные облака, небо изменило свой цвет, а Двуликая отвернулась, не желая в него смотреть.

И волосы той, что перевернула мир, едва ощутимо пахли пустынными лилиями. Тоо вдохнул ненавистный аромат полной грудью и впустил его в самые темные уголки своей души.

Руки Аори скользнули под его рубашку --">